Короче, сплошные с ним загадки.
Но зато я, наконец-то, начала получать от наших с ним прогулок неподдельное удовольствие. Да и сидеть в седле стала так уверенно, словно полжизни тем и занималась, что объезжала всяких там непокорных демонов.
Что же касается Теней, то наши с ними отношения стали еще более тесными и еще более открытыми. Я верила им так, как никому и никогда раньше. Я безропотно уступала им свое место, когда они просили. Я позволяла им быть собой. Разрешала творить все, что было нужно – плавать, смеяться, спать, охотиться, бегать. А после того, как Ас показал мне, на что я в действительности способна, и начал подтягивать еще выше, на пару с остальными братьями, я зауважала их еще больше. Потому что неожиданно поняла, до чего же разный у нас с ними уровень. И как же тяжко им было тянуть меня хотя бы до этого, самого первого, этапа, после которого они уже не чувствовали себя в моем теле, как здоровый дух в теле неразумного, недоразвитого и страдающего тяжким недугом инвалида. Другой бы плюнул и не стал со мной возиться, раздраженно бы отвернулся, отмахнулся и сказал, что тут бесполезно что-то пытаться изменить. А они изо дня в день терпеливо доводили меня до нужной кондиции, делились своими навыками, открывали память, разум, само свое естество. Передавая постепенно свои, годами нарабатываемые умения, потом и кровью вбитые в память навыки. Признаться, они кучу времени потратили, чтобы я дошла до того уровня, который был им хоть как-то близок. И вот сейчас, в свой звездный час, они, наконец, показали все, на что были способны. По очереди выходили на сцену, освобождено тянулись, с удовольствием пробовали свои силы, но раз за разом убеждались, что я больше – не инвалид, а потом наглядно показывали, каким гибким и опасным может быть человеческое тело. Каким стремительным может быть каждый нанесенный мною удар. Каким ловким может стать уклонение от любого удара. И как же много мне еще предстоит работы, чтобы достигнуть настоящего мастерства. Потому что даже сейчас мое тело было для них довольно слабым и неуклюжим. И даже сейчас они могли и делали его еще лучше и еще опаснее. Даже сейчас он продолжали его тренировать. Вот только теперь работали так тонко и сложно, что я при всем желании не могла с ними в этом соперничать. И была способна делать лишь одно – не мешать им совершенствовать свое новое тело.
По просьбе ребят я почти на целый месяц устранилась от процесса обучения. Практически ни во что не вмешивалась, терпеливо наблюдала за тем, как они по очереди шлифуют мои навыки. Как лихо отплясывают танцы с мечами. Как кружат по поляне с невидимым противником. Как работают с одним оружием, с другим, с третьим. Как постепенно наращивают темп и увеличивают силу ударов. Я с немым восторгом следила за тем, как они, поочередно сменяя друг друга, прививают моему телу скорость, ловкость, гибкость и поистине кошачью грацию. Как создают из него настоящую машину для убийства… Тварей, разумеется. Конечно же, только Тварей. Людей я убивать совершенно не собиралась. Но… боже… до чего же это было красиво. И до чего же теперь стали красивы мои движения. Они действительно были иными. Действительно приобрели необыкновенную пластику – и походка, и бег, и самые простые действия, на которых я раньше никогда не заостряла внимания. Шедевр… да, всего за полгода Тени создали из неуклюжей программистки настоящий шедевр. Сплавили внутри меня четыре разных стиля работы; четыре разных силы, скорости, тактики и модели поведения. И именно тогда я поняла, что по-настоящему стала ими, а они по-настоящему стали мной.
Да, теперь мы действительно были едины. И мы действительно стали одним целым.
Притихнув и полностью отдавшись на их волю, я лишь изредка выходила наружу, чтобы опробовать то или иное действие, ту или иную связку, понять смысл очередной, придуманной ими комбинации. Но с каждым разом убеждалась, что тело слушается все лучше и лучше, и все больше проникалась тем, что делали для меня эти удивительные люди. Мне казалось, что тело теперь буквально пело, сияя изнутри каким-то совершенно новым светом, излучая необыкновенную силу и уверенность. Просто светясь от непонятного счастья и вызывая оправданный восторг ощущением той необыкновенной мощи, которая сочилась теперь из каждой поры, упруго билась в тренированном сердце, исходила от каждой клеточки и от каждой крохотной его частички. Оно стало тугим, как свернутая перед ударом пружина. Оно словно бы помолодело, налилось этой самой силой до краев. И это была такая ювелирная, филигранная, поистине гениальная работа, что когда Ас, наконец, вернулся и сказал, что я готова выйти на большой Тракт, потому что они почти закончили, я молча его обняла и крепко поцеловала. А потом подошла и по очереди обняла всех остальных, потому что то, что они сделали для меня за эти трудные месяцы, не шло ни в какое сравнение с теми пустяками, которые я успела сделать для них.
– Спасибо, ребята, – прошептала я, отступив на шажок, чтобы видеть их всех, и чувствуя, как на глаза наворачиваются непрошеные слезы. – Спасибо вам, братья. За все. Вы действительно – настоящие мастера.
Глава 3
Покидала я свою пещеру не без сожаления – прижилась все-таки, привыкла, столько ночей тут проспала, ютясь в дальнем уголке, как бездомная сирота. Здесь даже стены, казалось, были насквозь пропитаны мной. Здесь и пахло уже совсем иначе. Чувствовался какой-никакой, но вполне человеческий уют. Однако дальше тянуть было нельзя – полгода уже прошло после моего обещания Теням, осень давно закончилась, где-то на севере отгремела обычная в тех краях зима. Это я на своем юге ее почти не ощутила, а возле Дальних гор и не менее Дальнего моря были и снег, и метели, и заморозки. Но теперь дороги успели сперва раскиснуть, а потом снова высохнуть, распустились новые цветы, зазвенело свежее разнотравье, земля вздохнула с облегчением, начиная новый цикл… пора было и мне приниматься за дело.
Нечего дальше резину тянуть.
Жаль только, что Мейр так и не объявился, но ждать его больше я не могла. Да и, если честно, уже не была так уверена, что он действительно придет. Мало ли что могло у него дома приключиться? Вдруг отец на радостях его женить надумал? Или все-таки трон отдал заботливому отпрыску? Кто их знает, этих миррэ? Может, у них так принято благодарить за заботу. А может, и не вышло у него ничего, и бедняга ло-хвард теперь вынужденно занимает отцовскую должность, не зная, как открутиться от невесты-мачехи.
Кто теперь скажет?
Но если бы он мог, уже давно бы вернулся – отсюда до его родных мест всего около четырех дюжин дней хорошим ходом. А прошло раза в три больше. Он успел бы прийти, даже если бы пополз из дома на карачках. Но его не было. И ответа на мой настойчивый зов, послушно отправляемый в пустоту каждую дюжину дней, не было тоже. Миррэ или не слышал его из-за слишком большого расстояния, или же слышал, но почему-то не приходил.
Мои же сборы были недолгими: покидать в мешок запасную одежду и котелок, завязать потяжелевший кошелек потуже, расчесаться, натянуть специально сбереженную для этого дня новую рубаху. С теплотой погладить подаренные другом-оборотнем сапоги. Влезть в чистые штаны, подивившись их необычной просторности. Набросить сверху старую куртку, из которой после переработки получился неплохой поддоспешник, потом – кольчугу (одну их тех, что потяжелее и понадежнее), вторую – назад, про запас. Поверх нее – еще одну куртку, чтобы не мозолить прохожим глаза блеском не самой хорошей стали. На голову – легкий подшлемник, на нее – кривовато скроенный капюшон с бармицей, чтобы прикрыть затылок, плечи и, заодно, мою светлую шевелюру. Потом – шлем, надежно закрывающий верхнюю половину лица. Слегка побитые жизнью перчатки (простые, чтобы Знак закрыть от любопытных взоров). Без наручей и поножей я пока обойдусь, поэтому они, как шестопер и булава, спрятались в походном мешке, аккурат между модными кружевами и туго свернутым одеялом. Плащ долой: жарко уже на улице. Взгляд вперед. Прыжок в седло. Тяжелый вздох. И…