У меня просто не нашлось слов. И вообще ничего не нашлось, кроме чувства безмерного удивления, благодарности за такое невероятное признание и совершенно отчетливого ощущения, что он абсолютно искренен.
– Спасибо, – Лин нежно коснулся губами моей шеи. – Спасибо тебе, Гайдэ. Спасибо за то, что подарила мне крылья. Ведь теперь я могу летать.
Я слабо улыбнулась.
– Носи на здоровье, друг мой. И учись летать снова. Ты ведь уже попробовал, да?
– Да, – счастливо зажмурился шейри. – И это было восхитительно!
Что на это можно еще сказать?
Я обняла его за шею и прижала к себе, слушая тихое урчание самого счастливого на свете демона и тихонько млея от ощущения его радости, как будто на самом деле она была моей собственной. Впрочем, так оно и есть – мне действительно было до безобразия хорошо. И внутри действительно грело понимание того, что моя безумная работа не оказалась напрасной.
Конечно, я не стала ему рассказывать о том, как вчера половину ночи изучала чужие крылья, сравнивая их с получившимися у Лина и отыскивая изъяны. Не стала говорить о том, как старый ворон, прыгая по громадному конскому телу, властно тыкал клювом в те места, которые казались ему недостаточно хорошими. Как я, чертыхаясь, ползала следом, угольком помечая все недочеты, которые он нашел в нашей общей работе. Как до хрипоты выспрашивала, пытаясь угадать, что именно и как надо выправить: кости, кожу, мышцы, суставы? Заодно, стараясь понять, что отвечает на это птица.
Глупо, вы скажете, доверять такое важное дело какому-то безмолвному летуну? Но я уже достаточно прожила в этом мире и немало поняла, когда начала потихоньку пользоваться силой Ишты. Особенно то, что здесь каждая живая травинка и каждая мошка представляла собой часть единого целого, называемого «Равниной». И у каждой травинки я могла получить ответ на интересующий меня вопрос – надо было только захотеть его услышать. А вчера ночью я была готова слушать. И была готова учиться хоть у последней пиявки, если бы только она смогла мне помочь решить эту трудную головоломку.
Но ни о чем об этом я не стала говорить доверчиво приткнувшемуся шейри. И не стала пояснять, что всю ночь работала над ним, как старательный хирург – над сложным, одурманенным наркозом пациентом.
Не знаю, кто уж был в этом виноват – старый ворон, обещание Лина подчиняться, удерживающее его заклятие или мой Знак, но, так или иначе, его неподвижное тело охотно реагировало на мои приказы. И даже тогда, когда разум был скован цепями сна, оно подчинялось мне, постепенно выправляя все то, на что указывал необычный помощник.
За несколько безумно трудных часов я нарастила, подтянула и укрепила необходимые для полета мышцы. Я создала для каждого крыла на кончиках еще по одному дополнительному суставу, долженствующему обеспечить его гибкость. Я упрочнила кожаную перепонку, натянутую между истончившимися костями. Упрочнила сами кости, воспользовавшись советом Теней и получив от ворона сдержанное одобрение. Я старательно изучила каждое перышко на неохотно доверенном мне птичьем крыле. Я измучилась до невозможности, пытаясь добиться, одновременно и гибкости, и нужной степени крепости тканей на крыльях шейри. Я раза три перекраивала каждое полотно и, наверное, все-таки не справилась бы, если бы требовательно ходящий взад и вперед ворон не подстегивал меня хриплым карканьем и иногда – чувствительным толчком острого клюва, от которого на моей светлой коже оставались багровые кровоподтеки.
Лишь под утро у нас получилось что-то более или менее пристойное. И лишь под утро пернатый помощник удовлетворился, наконец, результатом. Сам шейри к тому времени был похож на высушенную головешку, потому что опасные эксперименты тянули из него силу, как пылесос с мощностью в миллион киловатт. Однако я не дала ему высохнуть окончательно – моя рука, едва ворон кивнул и, будто не услышав слов благодарности, вспорхнул обратно на ветку, тут же легла на мокрый от пота лоб Лина. И оставалась на нем, постепенно отдавая силы, даже тогда, когда мои собственные резервы подошли к концу, а тяжелый сон сморил меня прямо на его исхудавшем теле.
Но теперь я уже не помнила этого. И теперь я, наконец, могла облегченно вздохнуть, потому что все было не зря. И все усилия были не напрасны: Лин может летать! Теперь – действительно может. И ради этого стоило мучиться, стоило страдать, плакать от бессилия и получать болезненные щипки крепким клювом. Ради этого стоило даже свалиться с ног от безмерной усталости, потому что для настоящего друга можно совершить все, что угодно. Если, конечно, ты умеешь ценить настоящую дружбу.
– Ты летаешь, – тихо прошептала я, гладя замершего демона. – Как же хорошо… покажешь?
– Конечно. Хочешь сейчас?
– Ужасно.
Лин тут же встрепенулся, поднялся, а потом отбежал подальше, с гордостью держа поднятые над спиной могучие крылья. Развернул их во всю ширину, заставив меня затаить дыхание от восторга, а потом подпрыгнул и… полетел. Действительно полетел! Да так, что у меня вырвался полный безумного облегчения вздох.
Конечно, этот полет был очень недолгим, неуклюжим и не слишком уверенным. Конечно, высоко он подняться не смог, потому что слишком много сил потратил минувшей ночью. Но он все равно самостоятельно держался в воздухе. И он смог, неловко покачиваясь с непривычки, так же самостоятельно приземлиться, гулко ударив по истоптанной траве крепкими копытами. Но, боже мой! Как же он был в этот момент красив! И как уместны, как прекрасны и как поистине совершенны были на сильном теле эти огромные крылья, которые он словно имел с самого рождения, а теперь лишь вспомнил и заново обрел!
– Я лечу! – в восторге крикнул небесам отдышавшийся демон. – Вы слышите: Я ЛЕЧУ!!!
Я только тихо, счастливо рассмеялась. А потом упала обратно на одеяло и неподвижным, горящим от восторга взглядом уставилась на далекое, но теперь такое доступное для него небо, которого ему так не хватало.
– Спасибо тебе, Гайдэ!!
– Тебе все равно придется их прятать, – с ноткой грусти сказала я, когда Лин, утомившись, снова прилег рядом. – И ты уже устал – полеты отнимают много сил.
– Я стану сильнее, – жарко пообещал он. – Я буду даже охотиться, чтобы не тянуть из тебя так много. Я научусь есть сырое мясо. Честно. Я на все готов ради того, чтобы снова летать без ограничений.
– Тебе придется много тренироваться.
– Я знаю.
– И днем не испытывать судьбу: вокруг уже не глушь, тут на каждом шагу деревни. А потом и города появятся.
Лин упрямо тряхнул гривой.
– Я стану учиться по ночам. А на день буду складывать крылья и прятать.
– Боюсь, тебе придется убирать их насовсем, – неожиданно с грустью поняла я. – Ни за какой сбруей эту красоту уже не спрячешь. А потом каждый раз отращивать заново и снова тратить силы, как сегодня.
– Мне все равно, – мурлыкнул демон, укладывая голову мне на живот и глядя снизу вверх преданными, горящими от счастья глазами. – Я сделаю так, как ты скажешь. И буду летать только ночью. Но я БУДУ летать, Гайдэ. Что может быть лучше этого?
Я в сомнении окинула взглядом его взмыленную спину: недолгий полет отнял у него много сил. Он не признается, конечно, но я и так видела, что ему тяжело.
– Я привыкну, – словно прочел шейри мои мысли. – Я буду тренироваться каждую ночь, чтобы стать сильнее.
Я прикусила губу.
– Это поможет, верно. Но ненадолго. Боюсь, тебе нужен источник собственных сил. Такой, чтобы постоянно пополнялся, независимо от того, где ты находишься и как далеко от тебя нахожусь я. Как думаешь, из Знака такой можно создать?
Демон неверяще вздрогнул.
– Из Знака Ишты?!
– Да. В нем же есть какая-то сила? А его отпечаток есть на твоей коже. Что, если как-то их связать и сделать работающий канал? Такой, чтобы ты мог брать энергию в любое время? И не рисковал свалиться на землю, когда силы внезапно закончатся?
– А получится? – недоверчиво посмотрел шейри.