Словно оглушенная, я шла рядом с парнем, лишь задними, совсем далекими мыслями отмечая пейзаж, тонувший в море зелени и цветов. Высокая, до самых колен, трава почти не мешала идти, хотя тропинки не было, а если и была когда-то, то давно сама запамятовала о своем существовании. Цветы и травы будто расступались перед ногами, позволяя нам не спотыкаться, а Ковылю не путаться в пронырливом вездесущем вьюнке. То и дело на большую морду коня садились маленькие светлые бабочки, которых от чего-то не пугали ни мы, ни этот большой зверь о четырех ногах.
Неожиданно в спину ударил резкий терпкий воздух. Не считаясь ни с чем, он яростно взметнул полы наших плащей, прокатился по траве, сорвав яркие лепестки растений, и скрылся в ярко-зеленой листве деревьев, что смело топтались у западной кромки оврага. И я, и Рион оглянулись. Не так далеко от нас небо отчетливой живой полосой будто разрезало на две части. Одна из них: ясная и светлая, с чудными шляпками светлых пушистых облаков. Другая темная и чарующая, похожая на бушующие морские волны. Первая в разы уступала своей сопернице, отходя все ближе к нашей компании.
Надвигавшаяся на нас буря пришла незаметно и тихо, как умеют являться только самые сильные и свирепые в мире ненастья. Это пугало и завораживало одновременно. Словно Бог, сошедший с небес. Он - твоя жизнь, он - твоя смерть. И кто из нас сможет отвести глаза от небесного короля, что решил почтить твою последнюю минуту своим великим присутствием?
Тягучий и приторно сладкий ветер теперь бил в лицо, а мы все смотрели на надвигавшийся на нас шквал из дождя и искристых молний. Вдалеке запоздало гремел раскатисто-басовитый гром, который сильно отличался от своего обычного домашнего полукошачьего урчания. Стоявший рядом со мной Ковыль громко заржал, вторя небесному голосу, и натянул повод, желая поскорее укрыться в ближайших деревьях. Он, как никто другой, понимал всю мощь и восторг бегущей к нам бури.
- Быстрее, Вия! Нужно уходить, - Рион засуетился, подталкивая меня в спину. Необходимо прятаться, бежать, спасаться! Но уходили мы отнюдь не к ближайшей роще, а на запад. Туда, где в километре от нас начинался ещё красочный и закутанный в солнечный свет лес. Темнота была еще далеко, но так рисковать без книжника я все же не решилась бы - Время еще есть!
Мы побежали. Давать лишнюю ношу Ковылю не хотелось, поэтому приходилось просто двигаться рядом с ним. Теперь уже высокая трава была против нас, заставляя скользить в ее тонких силках. В спину подгоняли жгучий ветер и раскаты грома. С почерневших небес закапал первый дождь. Его увесистые крупные капли с шелестом разбивались о землю и плащи, будто стараясь ужалить вместо молний, что еще не могли нас достать.
Когда мы достигли кромки леса дождь уже вошел в полную силу. Он шел столбом, пригибая к земле и цветущую испуганную зелень, и голоса попрятавшихся птиц, что не смекнули о притаившейся буре, и сам шум леса, так трепетно замерший от его сильных ударов. Кроны деревьев мало спасали от разбушевавшейся непогоды, от чего пришлось идти дальше, скрываясь под густым шатром из веток и дубовых листьев, что с каждым шагом становились все плотней.
Найдя место потише мы решили остаться там. Все промокли насквозь, а меня холод и вовсе пробрал до самых костей. Странная нынче погода подстерегает нас по весне! Оглянувшись на непреклонно стоящего Выльку я без лишних мыслей бросилась к своему рюкзаку, в котором пряталось теплое походное одеяло, каким-то чудом не успевшее промокнуть под таким ливнем. Шерстяное полотно тут же оказалось на коне. Не хватало мне ещё из-за прихотей погоды терять друзей!
Ковыль благодарно опустил свою тяжелую голову мне на плечо, взъерошив дыханием мокрые волосы. С его гривы, не переставая, капала вода, а длинные темные пряди теперь больше походили на разорванные в лоскутки половую тряпку. Одеяло на его спине уже порядком взмокло, впитав в себя влагу. Даже от вида этой подручной попоны мне становилось еще холоднее, что уж говорить о коне! При всем при этом Вылька, растрачиваясь на нежности, явно хотел согреть меня. Вот же странное животное!
Кое-как вывернувшись из под конской шеи, я стала обтирать с его теплых боков и крупа последние капли. Одеяло после этого можно было лишь пускать на тряпки. Мало того промокшее, так еще и пропахшее лошадью, оно более мало на что было пригодно. Разве только лежанку из него сделать.
После того, как одеяло было закинуто сушиться на ближайшую к нам ветку я, наконец, вспомнила, что сама промокла ни меньше Ковыля. С плаща, про который успела позабыть, струились мелкие водяные дорожки, а одежда под ним была влажной и неприятно липла к телу. Рядом копавшийся Рион оказался более расторопен и уже давно разыскивал в своем рюкзаке запасную сухую одежду. Сейчас на поляне он щеголял лишь в одних брюках и сапогах. Хорош рыцарь!