- Эй, Вия, ты чего? Что-то болит? - ладонь парня мягко скользнула по мои волосам, вызывая ещё больший приступ сердечного удушья. Вот зачем он так? Почему он не может быть другим хоть сейчас, чтобы я не чувствовала себя последней дрянью на этой земле? - Всё уже хорошо. Теперь всё хорошо, слышишь?
-Прости...
- О, Боги, за что ты извиняешься?
- Я... Мне казалось, что ты ушел, бросив меня там. Прости, - я все еще не рискнула поднять глаза на Риона. Должно быть он злиться. Или ему сильно неприятно. А может быть неприятна я. Да и что может быть хорошего в том, что тебе боятся верить?
- Вот глупая девчонка! - меня сильно встряхнули за плечи, заставляя посмотреть на книжника. Он и вправду был зол. По лицу ходили желваки, а во взгляде почти не осталось той мягкости, что светилась там еще сегодняшним утром - Это нормально: бояться в семнадцать лет. Даже для человека из семьи воинов. Даже для того, кто прожил несколько десятков лет. А умирать, - он неожиданно улыбнулся - Умирать не страшно лишь за кого-то. Не бояться ничего только покойники. Поэтому, все хорошо...
Рион вновь прижал меня к себе, а я и не сопротивлялась. Только душе было легко и спокойно, будто она перешагнула через какой-то невидимый рубеж, за которым пряталось солнце. И это солнце светило столь ярко, что невольно вызывало улыбку, заставляло отдаться радости и счастью, что окружали нас.
- Знала бы ты, как я испугался, увидев тебя там. Еще страшнее было возвращаться. Я очень боялся опоздать. Прости меня, Вия, за то, что заставил ощутить эти чувства.
- Спасибо тебе, Рион.
Глава четвертая
Глава четвертая.
Костер мы все же развели. Правда, перед этим меня долго буравили упреком темные глаза Ковыля. Чтобы успокоить его, пришлось долго объяснять коню, что со мной все хорошо и можно уже не волноваться. В конце концов, мне все же удалось его убедить в правдивости моих слов и Вылька, доверительно толкнув головой в плечо, пошел обдирать траву в метре от нас. Вот же егоза! И как он все понимает?
Огонь костра приятно грел кожу, подсушивая вновь немного отсыревшую одежду и волосы, создавая уют даже глубоко в чаще леса. Горячий цветочный отвар обжигал горло, разливая тепло по венам. И мне совсем не хотелось, чтобы этот миг заканчивался.
Ураган уже стих, унесся вместе со всей своей громогласной мощью вперед, забрав с собой и ветер, и темные тучи и даже дождь. Шум капель теперь исходил лишь от веток и листьев, уставших держать на себе этот груз. Вышедшее из-за облаков солнце будто доказывало миру, что оно все еще существует, быстро выжигая с поверхностей влажные следы недавней непогоды.
- Вия, я могу попросить тебя кое о чём? - Рион, дожевавший свой кусок хлеба, во все глаза уставился на меня. Это был слишком сосредоточенный взгляд, настораживающий и вводящий в некое оцепенение всё мое естество. Будто этим взглядом он хотел заглянуть глубоко в мою душу, раз за разом натыкаясь на преграду в виде железных створок сердца.
- Да, за мое недоверие ты можешь просить всё, что хочешь.
Парень картинно закатил глаза и, улыбнувшись, сказал:
- Опять ты об этом? Вот же упертая девчонка! Но... Я все же хочу кое-что узнать: почему ты здесь? Почему не с семьей, а одна? Ни за что не поверю, что тебя отпустили просто так. Таких чудес не случается.
Грустно улыбнувшись, я кивнула, пытаясь хоть немного смерить нахлынувшие жгучим прибоем соленые воспоминания. Но как бы в действительности мне не хотелось избавиться от них, забыть, стереть в порошок, просто вычеркнуть из жизни, это было не возможно, как и не возможно просто взять и зачеркнуть почти всю свою жизнь.
Прикрыв глаза, я начала рассказ, боясь даже возможности поймать взгляд человека, которому хоть сколько-то была интересная моя жизнь. Воспоминания приходили в голову сами собой, складываясь в невообразимо тонкую и извилистую красную ленту Судьбы.
Не знаю, как для других детей нашего Дома, но для меня родиться в семье мечников было самым кошмарным сном, который, впрочем, никого не спрашивая, решил воплотиться наяву. Я, ненавидевшая с самого детства потери и оружие, была вынуждена смериться с тем, что меч за спиной - это самая необходимая вещь в жизни, что войны за чьи-то призрачные мечты - реальность, что о других путях в жизни и речи не может быть.
В нашей семье военное воспитание детей начиналось в самом начале жизненного пути, а первый меч вкладывался в руки уже в шесть лет. Потому и думать о том, что впереди тебя ждет что-то более светлое, чем пелена кровавых битв, не приходилось. Даже для меня, девушки, исход не поменялся бы. Если только смерть или свадьба вмешались когда-нибудь в эту игру. Другого не дано.