Вернувшись к проснувшемуся уже Риону показала ему находку.
- А я было подумал, что мне все это приснилось! - пораженно выдохнул парень с любопытством разглядывая полупрозрачные переливающиеся чешуйки.
- Не думаю, - с улыбкой покачала я головой - Кстати, откуда ты вчера взял янтарь? Никогда не замечала у тебя ничего подобного.
- Янтарь - символ нашего дома. Хорошая примета такая, иметь его при себе. Говорят, приносит удачу.
- А вчера силу камня мы видели в действии. Им ведь понравилось! - Рион и я рассмеялись, припомнив, с каким огнем в глазах русалки делили полученный подарок.
Когда мы покидали озеро, спрятанная в кармане чешуя неожиданно потеплела. Не знаю, можно ли было принять это за хороший знак или разрешение унести их с собой, но в голове отчетливо послышался тихий, журчащий горным ручьем смех. Кажется, мы оказались первыми за последние десятилетия, кому девы вод доверили свою тайну.
Глава девятая.
Глава девятая.
Было тепло. Где-то поблизости уже давно перекрикивались птицы, создавая своим игривым щебетом невероятно приятную и чарующую атмосферу. Сквозь прорехи в крыше на ресницы падал по-утреннему яркий солнечный свет. Не знаю, как долго он пытался меня разбудить, но в какой-то момент я всё же нашла в себе силы разлепить веки. Как оказалось, лишь для того, чтобы снова зажмуриться, так и не сыскав отваги смотреть на голубое небо, с проплывающими на нем ослепительно-белыми облаками. Во второй раз сделать это получилось гораздо проще и быстрее. И все же я еще долго лежала на одеяле, всматриваясь в окружающий мир. Пытаясь запомнить его. Закрепить в сознании в мельчайших деталях. Только бы не упустить этот момент понимания своей принадлежности этому месту.
Мы с Рионом лежали на посеревшем от частых ночевок одеяле. От теплой ткани пахло луговыми травами и Ковылем. Помнится, именно этим покрывалом я обтирала своего промокшего под дождем коня. Сейчас этот запах казался почти родным, домашним. Он говорил слишком о многих, дорогих сердцу и памяти вещах; о тех моментах, которые, должно быть, даже сквозь года проносятся человеком в груди. Или мне только так кажется? Не знаю. Или не хочу об этом думать? Ведь все, что связано с Ковылем, Рионом, Ховрасом и нашим путешествием давно закрепилось в сознании, как что-то теплое и прекрасное. До слез. До желания петь от счастья и чувств, что в определенные минуты переполняют сердце. Когда я начинала думать, что когда-нибудь это закончится, руки начинали подрагивать. Нельзя такие мысли держать в голове. Нельзя!
Друг еще спал. Ему не мешали ни солнечный свет, ни звуки ожившей с приходом дня природы. Лежа на боку, он казался, как это ни странно, чуть старше. Не изгибались в извечной улыбке губы, не появлялись забавные, но невероятно привлекательные, ямочки на щеках. Спокойный, со слегка сдвинутыми от попыток неба его разбудить бровями, сильный и волевой он казался настоящим мечником, а не книжником, которого раз отпустив в военную академию, уже не смогли вернуть назад.
Этой ночью мы заночевали в маленьком, давно состарившемся домике, почти потерявшемся среди высоких яблоневых деревьев небольшого заброшенного сада. Постройка была деревянной, совсем простой и больше напоминала сарай для инструментов. Но нам ли, несколько недель обходившим все крупные поселения, жаловаться на условия? Да и не принц с принцессой, давно привыкли. И к полям, в которых все ночи напролет ветер играет колыбельные своим гостям, и к опушкам рощ, в которых ежики шумят с ранних сумерек до самого утра. Не принц с принцессой, нет, а странные, покинувшие привычную жизнь в погоне за мечтой люди.
Встав с нашего лежака, я потянулась, стараясь размяться. Затекшее за ночь тело никак не хотело слушаться и требовало действий. Не простых движений, а чего-то более серьезного, стоящего, напряженного. Я вновь решила взяться за меч.
Вышла из домика, окунаясь в теплые лучи весеннего солнца. Поутру оно еще не вошло в полную силу, но уже было душновато, хотя воздух, подкрепленный ароматом цветущих яблонь, и вовсе обещал свести с ума. Стараясь не обращать на это внимания, я вновь начала разминку. Потянула мышцы, заставив их с самого начала дня вспомнить, кому они принадлежат. Конечно, они не забыли. Но в последнюю неделю на тренировки с мечом у меня попросту не оставалось времени. Его целиком и полностью занимала дорога. Чарующая, опасная, трудная. Да, все же тяготы пути никак не могли заменить то, что давал меч. Это я давно выучила назубок.