Козырек был покатым и склизким, будто являлся самым старым, что имелось в таверне. Сапоги то и дело норовили соскользнуть вниз, унося меня на встречу с землей, от чего передвигаться приходилось почти ползком, прижавшись к доскам, из под которых так же валил густой чад, хоть как-то скрывавший меня от бандитов.
Всего в шаге от края навеса удача покинула меня. Не знаю, что или кто в это мгновение заинтересовало ее больше, но именно на последнем метре я поскользнулась, упав и глубоко оцарапав левую руку торчащим гвоздем. Громкий вскрик подавить не получилось, как и звук удара тела о деревянный настил. В этот момент меня заметили все. Как иначе объяснить то, что всего через секунду в нескольких сантиметрах от меня старое дерево, будто масло, вспорола арбалетная стрела?
Не мешкая, я спрыгнула вниз, чуть не угодив в хозяйские лапы разбойников, и побежала к лесу, кутаясь в густом дыме. По руке струилась вязкая кровь, а боль почти заглушала страх преследования. Останавливаться было нельзя. Даже с моими навыками, при раненной, пусть и левой, руке я мало что смогла бы сделать против всей шайки, у которых в запасе был арбалет, да еще и в полной темноте.
В смоге я плохо различала дорогу, но точно знала: к западу от таверны находится лес с почти незаметной звериной тропой. Нужно только добраться до него, а там уже и до поляны недалеко. А на поляне Выль. Знакомый, сильный и иногда бешеный конь, с которым можно выбраться из любых передряг.
Всего в паре метрах (по звуку) от меня несколько стрел разрезали воздух. Оставшиеся позади разбойники били "в никуда", видимо, надеясь, что хоть так достанут ускользающую от них добычу. Я была быстрее, меньше и догнать меня им не удавалось, но и попыток найти меня, хоть и таким своеобразным образом, они не оставляли.
- Ловите мальчишку! Эти двое нам еще за все заплатят! - донесся до меня голос "хозяина таверны" - А коня вовсе на живодерню сдадим! Найдите их!
Что-то в его словах показалось мне странным и лишним, почти несуразным, но стоит ли искать подобное в словах человека, у которого на тебя столь нелицеприятные планы? Мысль исчезла так же быстро, как и появилась. В этот момент я пересекла порог леса.
Не позволяя себе оглянуться, я продолжила бежать вперед к заветной поляне. Дороги не было, лишь незаметная в ночи тропа, а ноги постоянно цеплялись за корни. Ветки хватали своими тонкими лиственными пальцами за одежду, царапали лицо и так и норовили хлестнуть по ране на левой руке. От каждого такого прикосновения боль лишь усиливалась, раззадоривая жужжащий пчелиный рой в голове.
Когда голоса почти стихли, я и не подумала остановиться. В памяти была только дорога к Ковылю. И она была важнее, чем спокойствие, кровь на руке и боль.
На поляну я буквально ввалилась, чувствуя, как саднит лицо, ноги, руки и легкие. Ввалилась и упала на траву, будто не было сил подняться. Пот струился по плечам и шее. Хороша же картина! Но подольше попрятаться в высокой зелени мне не дали. Над ухом заржал Ковыль, способный одним этим выдать наше местоположение, и я встала с земли. Оставаться здесь дольше было нельзя.
Глава вторая
Глава вторая.
И все же я не могла просто потянуть коня дальше через лесной широкий ручей, разрывающий плешь леса на две части. Нужно было быстро придумать, как отвести от себя разбойников, а пока...
- Тихо, Выль. Тихо, мой хороший, - я устало обняла шею коня, предотвращая неуместный сейчас громкий раскатистый голос коня. Чувство эйфории исчезло, дав страху в глубине души шанс показать себя. На глаза навернулись слезы, и я уткнулась в теплую, обжигающую в ночном холоде шею Ковыля. Соленые дорожки бежали по щекам, руки дрожали, а я все не могла отпустить из кольца рук друга, который, видимо, решив меня приободрить, легонько толкал меня головой в плечо. И хотя от такой нежности было трудно стоять на и без того шатающихся ногах, ни мысли о том, чтобы отойти от коня, не появилось в моем мозге. Не часто мне приходится выпутываться из таких передряг. Ох, не часто! - Успокойся, мой хороший.
Кое-как отвернувшись от жеребца и утерев слезу, я оторвала от рубашки пропитанную кровью ткань, попутно отметив, то, чего не замечала раньше. Мои глаза привыкли к темноте! От того и на поляне освещенной луной, с видимостью и вовсе проблем не было. Зажигать факел сейчас было слишком рискованно, а значит это все, на что я могла положиться. В голове возникла идея того, как можно сбить со следа моих ночных преследователей.
Испорченная кровью ткань была быстро разорвана на мелкие клочки. Один я бросила тут же на поляне, другой придавила камнем у самой кромки ручья, а третий прицепила на кустарник, находящийся южнее по другую сторону воды. Пусть думают, что я пошла против течения. Остается только надеяться, что сперва никто не разгадает этот дрянной детский трюк.