Супруг. Муж.
Я лежал на койке и примерял незнакомый статус, как одежду. Мысли толкались в голове, подобно голодным карпам в японском пруду – одна ярче другой. Рисунок будущего – текущий, меняющийся – завораживал и пугал. О брачной жизни аквасов я знал меньше, чем ничего.
Хм, кивлас…
***
Через час за мной пришли – настало время смотрин. Папочка – дипломат Мангос – сине-зелёной каплей в тонкой ткани расплылся на широком пьедестале. Он погрузил перепончатую лапу в стеклянную чашу с чёрной жижей, вытащил нечто, напоминающее пиявку, закинул в безгубый рот и смачно причмокнул. В моем пустом желудке заурчало – одновременно требуя еду и возмущаясь мерзким представлением.
Старик аквас махнул лапищей – с пальцев слетели бурые капли, подозвал переводчика. Говорил дипломат медленно, булькая, квакая и растягивая звуки. Переводчик сносно донёс вежливую речь хозяина.
Если коротко, то выбор землян Мангос одобрил. Я ему понравился. Спросил, хорошо ли устроился. Я кивнул и ответил витиеватой фразой, выражая восхищение и благодарность за гостеприимство. Дипломат разразился всхлипами, которые означали у человеко-рыб смех, и спросил, есть ли у меня особые пожелания до того, как дипломатическая делегация покинет Солнечную систему.
Я задумался.
– Ваша великожаберность! – заговорил решительно, но вежливо. – Если вас не затруднит… мой корабль.
Громадный аквас недовольно булькнул, подкрепив «слово» хлопком ладони по обширному брюху. Переводчик посмотрел мне в глаза и с нажимом произнёс:
– Наше обращение неофициальное. Любые операции привлекут к дипломатической миссии ненужное внимание. Поймите, нравственные законы нашего народа не одобряют, чтобы кивлас… – переводчик смолк и сжал безгубый рот так, словно пережёвывал неприятные слова.
Тайные махинации, значит. Уж не раба ли из меня делать будут? Нет, все источники ясно передавали смысл диковинного «кивлас»: муж, отец.
Я скорчил рожу «прошу-прошу-умоляю» и трагически, напустив в голос несуществующих слёз, принялся тараторить:
– Это всего лишь мелкая яхта – но там тренажёры, без которых я… моё тело станет дряблым и некрасивым. Мне очень неудобно будет показываться на глаза вам и вашей прекрасной дочери. Это всё, что мне нужно.
Переводчик, помолчав, передал господину мою тираду. Мангос квакнул, «расхохотался» и добродушно побулькал.
– Мы свяжемся с вашим правительством, – ответил переводчик. – Если покупка не противоречит земным законам, мы выполним ваше пожелание. Это всё?
Я поклонился. Аквас выпучил глаза и одобрительно квакнул.
В каюте меня никто не тревожил. Через четыре часа пришло сообщение, что яхта «Сара» – моя ласточка! – доставлена на борт корабля аквасов.
Я лежал на мягкой постели в каюте великолепного межзвёздного лайнера аквасов и слушал, как по стенам журчит вода. Под потолком парила медуза-светильник. Искусственная. Живая давно бы высохла. Я раздумывал над началом новой жизни. Не так худо. Вот только… Покосился на поднос на столике. В прозрачной чаше плотной стаей плавали серебристые мальки. Рядом в высоком стакане поблескивала чёрная жидкость, больше всего напоминающая осьминожьи чернила. Поднос выполз на столик, едва я зашел в каюту – да так и остался стоять. От запаха рыбы мутило, от вида – хотелось блевать.
Раз мне предстоит жить с аквасами, то нужно настоять на разнообразии в меню. Мясо – вот что сейчас мне не помешает. Желудок ответил согласным урчанием. Вздохнув, я вызвал прислугу и со слезами в голосе принялся объяснять некоторые особенности кухни землян и собственные предпочтения.
***
К концу второй недели полёта я чувствовал себя вымоченной губкой. Пришлось мириться с болью в набухшей от воды коже, постоянным головокружением, тошнотой и несварением.
От вездесущей сырости я прятался в каюте и на яхте. Как и предполагал, после моего заключения «Сару» обыскали сверху донизу. Множество замков и ловушек оказались сорваны, отсеки с контрабандным сырьём пустовали, груз с борта вынесли. Сломали охранную систему. Однако движок и электронику не тронули. Что ж… можно сказать, что под хвост подушку я подложил.
***
На четырнадцатый день перелёта меня вывели из каюты на обед и знакомство с будущей супругой.
В толще овального стола-аквариума плавали всевозможные водные гады: кальмары, медузы, чёрные пиявки, мелкие рыбы – некоторые похожи на земных, а другие – совершенно незнакомые. Мандос лениво болтал в воде пальцами. Внезапно он стремительно выдернул руку – между когтями трепыхался серебристый малёк. Дипломат причмокнул и отправил добычу в рот.
Огромного труда мне стоило проглотить комок горечи, подступивший к горлу. От ядрёного рыбного запаха аппетит отбило напрочь. Накрытый специально для меня поднос с мясом и овощами остался нетронутым.
Миидет вошла в зал через час. Можно сказать – вплыла. Я залюбовался грациозными движениями юной русалки в лёгком блестящем платье. Волосы – буро-зелёные – струились по плечам. Лицо, как у всех аквасов, круглое, на нём, словно два яблока, выпуклые изумрудные глаза. Две щёлочки вместо носа и аккуратный безгубый рот. Она выглядела миленькой. Для акваса, разумеется.
Когда Миидет заговорила, я заслушался чарующей, словно журчание ручейка в лесу, речью. Все её «буль-буль» казались мне освежающими, прекрасными.
Я так был околдован неземным обликом прекрасной девы, что не сразу заметил акваса-мужчину, вошедшего следом. Он двигался с природной грацией хищника. Широкоплечий, как опытный земной пловец, на голову или две выше меня, с чистой серо-зелёной кожей, короткими тёмными волосами и небольшими – для аквасов – глазами. От него веяло уверенностью и силой. Такой одним видом мог заявить права на территорию и самку.
Мужчина пристроился сбоку от Миидет, и я спросил себя, кем приходится он водной деве. Телохранитель? Возможно. Богатенькая и симпатичная инопланетяночка могла нарваться на плохие приключения. Но для охранника он вел себя слишком смело. Брат? Кузен? Что там бывает у аквасов по степени родства?
Обед прошёл под бульканье дипломата Мандоса и ласковое журчание Миидет. Изредка она бросала в мою сторону заинтересованные взгляды, пару раз долго и внимательно рассматривала. Я почувствовал, что покраснел до корней волос, а со лба, кроме конденсата, побежал липкий горячий пот.
Спутник русалочки уныло таращился на гадов, мельтешащих в толще стола-аквариума. Наши взгляды скрестились, когда Миидет разговорилась с отцом. Небольшие шарики-глаза акваса сузились и словно втянулись внутрь черепа. Щёлки-ноздри раздулись. Мне казалось, что, окажись мы один на один, он разорвал бы меня, как пиявку.
Ревность?
– Церемония завтра, – заговорила со мной Миидет, и я вздрогнул.
Молодой аквас испустил горестный хлюпающий вздох, Миидет «булькнула» в ответ – резко и безжалостно.
Я покидал зал под возмущённое урчание пустого желудка. Промокшую одежду привычно стащил с липкого тела и закинул в утилизатор.
Завтра церемония. Свадьба? Эта мысль звенела в голове, пока струи прохладной воды ласкали тело, разгорячённое после похода по влажному кораблю. Крутилась, будто файл с вечным циклом. Фантазии о супружеском долге волновали так сильно, что я боялся о нём думать.
Как ни страшился я скорого разрешения миссии, а уставший организм отправился в нокаут, стоило принять горизонтальное положение.
***
Следующий день наполнился волнительным ожиданием. Утром принесли стейк с яблоками и питьевую воду. После сытной трапезы – омовение. Чистый изнутри и снаружи, в торжественных одеждах аквасов (сине-зелёных, летящих, воздушных), я вплыл в зал, словно нелепая медуза.
К столу-аквариуму из мебели добавился подиум с постаментом из белого камня, похожего на опал. Зрители остались те же – Мандос с дочерью по одну сторону треугольного постамента, рослый аквас по другую. Стоящий у третьей стороны переводчик жестом указал место рядом с собой.