— Разгерметизация грузовых отсеков два, три, четыре, пятнадцать, — металлический голос звучал как приговор.
Экраны в одно мгновение окрасились красным.
Судно содрогнулось от взрыва. Волна вдавила барабанные перепонки, смяла лёгкие, грудные клетки затрещали от перегрузки.
— Зараза, — Сергеич рванул аварийную консоль на себя. — Генератор в труху. Пожар в пятом секторе.
Капитан молчал: перед глазами мелькнуло, наконец, окно выхода из транзакции. С чудовищным креном, практически брюхом вперед, разрывая плотные «стенки» коридора, Немезида прорвала тонкую фотонную плёнку на выходе и вырвалась в открытый космос, а в следующее мгновение корабль погрузился в темноту.
Первым очнулся Сергеич.
Захлебываясь рвотой, он лишь догадывался по миганию экранов о вое сирены, о том, что искин без устали сообщает перечень повреждений.
— … в третьем отсеке, — сквозь ватную глухоту контузии донеслось до бортинженера. — Разгерметизация в зонах два, шесть, двенадцать, пятнадцать, двадцать четыре. Пожар в отсеках пять, три, восемь, одиннадцать…
Он не слушал: бросив взгляд на грузовой отсек, заметил сразу пурпурно-красные отметки у развороченных взрывом шлюзов: сдетонировал пиротрил.
— Что ж за день такой невезучий сегодня, — пробормотал он, высвобождаясь из защитного поля. — Пашка!
Капитан не отвечал: голова запрокинулась, руки беспомощно свисали с подлокотников. Бортинженер автоматически потянулся к карману с пневмошприцем.
— Паш, щас. Потерпи, только дотянусь до этой чертовой заразы, — тихо ругался Сергеич, с трудом сгибая руки в локтях и разжимая пальцы.
Кое-как встав, он перевалился всем весом на кресло капитана, вколол в плечо стабилизатор, потрепал старого товарища по небритой щеке и тяжело плюхнулся обратно в свое кресло — сверять отчет о повреждениях с данными сканирования.
Павел Игнатьевич вяло пошевелился.
— Капитан, докладываю обстановку, — прокричал Сергеич (из-за контузии он все еще неважно слышал). — Предположительно по причине инерции при совершении маневра выравнивания корабля вызвавшего срыв креплений контейнеров с пиротрилом, взрывчатое вещество активировалось и взорвалось. Повреждены семь секторов и пять отделений грузового отсека и шесть из восьми верхнего. Отказ импульсных двигателей и обоих генераторов. Пожар с третьего по седьмой блоки реакторного отсека. Предлагаю раскрыть одномоментно шлюзы. Правда, для обратной закачки кислорода потребуются генераторы, а они у нас тю-тю, придётся воспользоваться скафандрами. Но нам же это не впервой, да, Паш? Ты как, Паш? — он оглянулся на товарища: тот бестолково тряс лобастой головой, бил себя по щекам.
— Борь, — прохрипел он, — как пиротрил мог сдетонировать? Вакуумные контейнеры, стандартные крепления, всё ж рассчитано на перегрузку. Ты же груз принимал, крепления проверял?
Бортинженер посмотрел исподлобья, хмыкнул, вставая:
— Я. Все по инструкции, — он прищурился. — У нас разгерметизация нижнего яруса. Всего грузового отсека, считай, нет. Хвостовая часть разворочена так, что мама не горюй… Паш, нам лететь не на чем. А ты интересуешься, с чего это пиротрил бабахнул.
Он мрачно посмотрел на капитана. В серых глазах мелькнула догадка:
— Думаешь, я недосмотрел? Ты еще скажи, что это я специально подстроил?
Павел Игнатьевич неловко заерзал в кресле, отвел взгляд. Сергеич буравил его насквозь, сплюнул под ноги:
— Ясно, — протянул мрачно. — Думаешь, из-за Ритки… Сорок лет ждал. И вот, дождался… Отомстил вроде как.
— Ну, просто странно это всё. Видимо, флуктуация какая-то.
Сергеич фыркнул, вытер рукавом кровавую дорожку под носом:
— Настолько странно, что друг, которому верил больше, чем себе, записал тебя в подлецы и предатели. Определенно, «флуктуация» какая-то.
Павел Игнатьевич нахмурился, сдернул верхнее крепление на воротнике кителя.
— Прости, Борь. Не знаю, что на меня нашло, — вяло извинился.
Бортинженер оглянулся, молча вышел из рубки. Через прозрачную мембрану была видна его ссутуленная фигура, мелькавшая в полумраке аварийного освещения.
Павел умыл ладонями лицо, сбрасывая наваждение, стыдясь возникших подозрений, шевелящихся в сердце долгие годы, выдавливаемых из сознания, из памяти.
«Черт возьми», — он покосился на монитор состояния Немезиды. Мигнул огонек внутренней связи. Отозвался голосом Сергеича: