— Тогда почему «живая»? — Витька подался вперёд. — И при чём тут пирамида?
— Да пойми ты… Она чувствовала. Не просто имитировала. Вот в чём дело. И я понял, что и раньше… до пирамиды этой. Просто замечать я стал, когда вгляделся. А вглядываться начал после пирамиды. Василий Иванович сказал — «после не значит вследствие». Вот…
Он помолчал, покачал жидкость в кружке и допил, не чувствуя вкуса.
— И знаешь, что погано? Я не знаю, как поступил бы в следующий раз. Если бы он был, этот раз — он был бы другим. Это каждый раз заново, и каждый раз наугад.
— Ладно, — Витька решительно сменил тему. — Сейчас-то ты как? Я слышал, преподаёшь? Где?
Он вскрыл новую бутылку и долил приятелю и себе.
— В Академии, — вяло ответил Славка. — На инженерном, матан у перваков.
— А почему на пилотское не пошёл? Всё-таки своё, родное.
Славка недобро усмехнулся. Вялость как рукой сняло.
— Чтобы видеть каждый день таких дураков, как я? — яростно спросил он. — Только необлётанных? Знать, что космос ломает, знать, что с ними может быть — и пудрить им мозги? На инженерном — группы наземного обеспечения, лучше уж им.
— Жизнь ломает, не космос, — глухо откликнулся кореш. Он глядел не на Славку, а на пальцы протеза, медленно сгибая и разгибая их по очереди, словно недоумевал: чья это рука? — А жизнь — она там, где мы.
— Как ты сказал? — Славка замер, не донеся кружки до рта.
— Жизнь, говорю, ломает.
Славка выдохнул, откинулся на спинку стула и наконец отхлебнул. Напиток слегка горчил, но это было приятно.
— Жизнь, говоришь? — медленно повторил он, пробуя слово на языке вместе с пивом.
— Точно, она, проклятущая.
— Ну, раз жизнь — тогда ничего, — неловко пошутил Славка. — Ей можно.
И улыбнулся — невесело, но в первый раз по-настоящему.
— Ты вот что, — сказал Витька. — Я тут прикинул… Вот ключ. Перебирайся ко мне. Ты один и я один. Вместе перекантуемся.
И положил на стол пластиковую карту.
— Включи тормозные, Витёк. Дай с мыслями собраться, лады?
— Лады. Собирайся — с мыслями, с вещами. Я не тороплю.
— Спасибо.
Славка не уточнил, за что благодарит: за предложение или за то, что друг не торопит. Он не притронулся к карте, но, когда Витёк ушёл, всё же поднял её со стола. Повертел пластиковый прямоугольник в пальцах и собрался было переломить пополам, но остановился. Снова повертел, вглядываясь в эмблему: белый овал орбиты на синем фоне и красную загогулину — стилизованную ракету.
А затем подошёл к стулу с висящим на спинке кителем и спрятал ключ в нагрудный карман.
Чёртова каменюка. Иногда он уже сам сомневался, не приглючилась ли она. И ведь теперь никак… Хотя нет, есть одна возможность. Противостояние! Может, кто-то из транспортников, толпившихся тогда у Весты, засёк на своём пути маленький камень, безопасно пролетавший мимо. Может, старые логи систем слежения ещё не стёрты. И тогда — по двум-трём точкам — можно рассчитать орбиту. Работка та ещё, шансов ноль целых хрен десятых, да и репутация законченного психа тут некстати… И всё-таки, раз он зачем-то придумал это — попробует сделать. Иначе будет знать, что даже не попытался.
Земля неслась по своей орбите.
Далеко-далеко от неё и ещё дальше от Солнца мчался Марс. Планеты расходились, чтобы вновь сблизиться через два года.
И уж совсем далеко, у чёрта на рогах, крутили вечный хоровод астероиды. Попавший в ловушку жёлтого карлика беспилотный зонд кружил и кружил среди них, словно бесполезный и неразумный камень. Выведенные из строя двигатели не позволяли продолжить путь. Зонд не мог остановить даже собственное вращение.
Он был один — настолько, насколько это возможно. Космический обломок, кусок мусора, который никогда не будет подобран. Он не подавал сигналов, чтобы не выдать себя. Если к жёлтой звезде прилетят создатели, зонд откликнется, но вероятность такого события давно уже стала исчезающе малой.
Зонд не умел надеяться, но не умел и отчаиваться. Всё, что он мог — выполнять предназначение, копить информацию. Система жёлтой звезды оказалась заселена разумной расой. Не так давно один из кораблей аборигенов даже обнаружил его.
Информация в памяти двоих аборигенов, составлявших экипаж корабля, оказалась записана с помощью экзотического троичного кода. Зонд скачал её, и сейчас медленно, но верно расшифровывал.