— Хорошо, — сдулся лягуш. — Поставь меня, я не убегу.
Ага, так я и купился. Как папик-любитель экзотики со своим «сынулей» под ручку, я отправился туда, куда повёл воришка-неудачник. Я ожидал, что Кныш-ныш сейчас «в поле», но вовсе не думал, что мы направимся в недра космопорта. Несколько полутёмных сырых переходов, косые взгляды лупатых громил — и шкрек указал пальцем на дверь в завитушках, за которой я и обнаружил Кныш-ныша, томно возлегающего на жлобских атласных подушечках с кистями.
— Дин, кореш! — Кныш-ныш выпустил изо рта мундштук кальяна и осклабился. Да-да, в отличие от обычных лягушечек, у шкреков вполне приличные зубы. — Чертовски по тебе соскучился!
— Здорово, попрыгун, — я вытолкал за дверь уже не нужного воришку, хлопнул об испещрённую пятнышками трёхпалую ладонь и плюхнулся на подушки. — Давно ты ко мне не заходил!
— Дела… — Кныш-ныш закатил выпуклые глаза вслед струйке пряного дыма. — Дела, просто ужас, ни к другу зайти, ни пульку расписать… Ни на пруд к девочкам слетать… — Взгляд мечтательно остекленел. — А помнишь, как мы в старые времена зажигали?..
— Ты не бедствуешь, — огляделся я, отметив груды пустых бутылок в углу и свисающие с канделябра дамские трусы причудливой формы. То есть мне хотелось думать, что всё же дамские, а не моего ныне осёдлого коллеги.
— Да вот, новый статус, новые заботы, — философски наморщил плоский лоб Кныш-ныш и почесал пузо в прорехе халата.
— Тогда не буду мешать, — приподнялся я, собираясь распрощаться, и шкрек ухватил меня за запястье. Весь нарочитый лоск поблек, пытливые глаза лягуша уставились на меня с давешним азартом:
— Выкладывай, Дин, не ломайся, как девственная пипа.
Расстались мы только часа через два. За это время успели поговорить о деле, о транспорте и ценах, конечно же — о самочках и новых сортах улиток в маркете — обо всём на свете. Прощание вышло тёплым, Кныш-ныш хлопал клейкой ладонью по спине, в его осоловелом взгляде светилось искреннее намерение зарулить вскорости в гости, как в старые добрые времена. В этом я не был уверен, а вот в том, что шкрек разведает, который из челноков шёл через систему, где по законам природы должны крутиться Малые Люляки, что он достанет бортовые записи, а его люди разведают космические сплетни в доках — вполне.
— Караул! — прокричала старушка-соседка за дверью, и я отпрянул. — Грабят! — и, немного неуверенно: — Насилуют?
Я спустился с крыльца и оглянулся. Сидящая на терминале возле дворовой арки почтовая горгулька заинтересованно глядела на меня жёлтыми бесстыжими глазами. Ну вот, теперь вся почтовая компания будет уверена, что Дин Даравски насилует одиноких старушек. Я принял независимый вид и постарался придать голосу миролюбивое выражение:
— Мне надо поговорить с вами.
— Не о чем мне с тобой разговаривать! — дверь приоткрылась, и в щёлочку просунулась морщинистая мордочка соседки. — Вот женишься, тогда приходи!
Горгулька на терминале захлопала в ладоши.
Я сплюнул и пошёл домой.
— Пока ещё следствие продолжается, — я уверенно кивнул экрану, и мадам Кокушек на нём колыхнулась в глубоком всхлипе.
— А вдруг там эпидемия? — зелёная краска растеклась по пухлому лицу причудливыми разводами. — Или правительство ставит опыты, и все превратились в зомби?
— Не волнуйтесь, мадам, — голос приобрёл мужественные нотки образцового мачо: — Вы в любом случае выведете всех на чистую воду. Наши агенты уже на месте.
О том, что «нашими агентами» являлись ничего не подозревающие матросы с космочелнока, которых сейчас обрабатывал Кныш-ныш, я, конечно, не сообщил, равно как и ту деталь, что планетку Малые Люляки не так давно выкупил тот самый Фшыщмус, местный воротила, которым меня пугал сержант Похс.
Вот это последнее открытие наталкивало на мысль, что за маленькой сделкой прятались большие обстоятельства, из-за которых стало необходимым изолировать Малые Люляки от мира и мадам Кокушек в частности.
— Дин, кореш! — Кныш-ныш в этот раз встретил меня в личном кабинете. Шкрек радовал взор стильным деловым костюмом из искристой ткани в горох. Что поделать, лягуши имеют весьма забавные представления о стиле. — О, ты с дамой! — он заинтересованно поглядел на мою брюнетистую спутницу.
Наяда захлопала ресничками и грациозно погрузила пятую точку в кресло.