Внизу мрачно вырисовывались ёлки и кусты заднего фасада особняка. Я обернулся, чтобы найти что-то подходящее для организации спуска, и встретил лицом огромный стремительный кулак.
Далёкие фонари размазались полосами, я перевалился через балюстраду, пролетел метров пять и рухнул в пахнущие чесноком и мокрым деревом объятья.
— Коллега! — пробасил на ухо знакомый голос. — А я вас везде ищу насчёт квитруляции.
Я схватился за разбитую челюсть и застонал.
Ухромал я из гостеприимного дома живым, хотя и избитым. Больше всего болела гордость даже не из-за репутации, сколько от осознания проваленной операции. План чёртового особняка никуда не годился, а свою рожу я засветил по полной. Надеюсь, Фшыщмус не обнаружит, что «фальшивый инспектор» и «любитель гаремов» — одно лицо.
Сейчас, лёжа в постели с компрессом на лбу, я чувствовал благодарность к своей воркующей со стражником спутнице-наяде за то, что оказался дома, в кроватке. Терпение увенчалось радостью, когда посетители, включая доктора, удалились и оставили меня в благословенной тишине.
Дверной звонок вырвал из забытья.
Голова ещё помнила вчерашние побои, и разум в кои-то веки оказался солидарен с чувствами, что тот, кто ждал у двери, переживёт моё неявление.
— Идите к чёрту! — вяло выкрикнул я в ответ на повторный звонок. Челюсть болела и казалась разболтанной, как старая калитка. Настроение было мерзким.
Я услыхал щелчок, и через полминуты на пороге комнаты возникла соседка-сватья.
— Изыди! — простонал я и замахал руками.
— Тише, — покачала она головой и поставила на стол корзину. — Кричать вредно. Некому о тебе позаботиться, как я погляжу.
Она деловито расстелила салфетку, поставила чашки, чайник, ещё какую-то посуду.
Я с удивлением понял, что соседка принесла завтрак.
— Прошляпил ты своё счастье, — старушка снова покачала головой, улыбка утонула в морщинках усатой мордочки. — Твоя дева-то с другим ходит.
Я пожал плечами и отпил чаю.
— И давно у вас ключи от моего дома? — поинтересовался, наконец.
— Давненько, — закивала старушка. — Мне доступ ещё предыдущий владелец оформил, у него карликовые панголины тут жили. — Кошёлка ткнула пальцем в приклеенную на стену страницу журнала с её телефоном. — Он как в командировку ехал, так и просил за ними присматривать. — Она мечтательно призадумалась. — Хороший был человек, строитель. А как их сорвали дорогу эту звёздную строить, так и уехал, и панголинов своих продал. Говорит, работа большая — планеты двигать и пространство выпрямлять. Доступ-то отменить он и позабыл, а почему городской администратор ушами хлопнул, откуда ж я знаю? Я и не вспоминала, да только дева уж больно твоя понравилась, ласковая, красотка. Негоже такому парню, как ты, холостому быть, вредно это. Дай, думаю, помогу. Гляжу — работает доступ-то!..
Дальше я уже не слушал. Внимание привлекла одна деталь в рассказе бабули.
— Что они там, в космосе, делают? — уточнил я. — Планеты двигают?
Внутри отдающейся болью головы закрутились колёсики.
— Да двигают, голубчик, — старушка подёргала носом и тревожно поглядела чёрными бусинками глаз: — Приляг, тебе волноваться вредно.
— Я не сомневалась в вас! — мадам Кокушек сияла от радости. — Я так счастлива!
Не знаю, насколько была счастлива она, а вот семья племянника, что пробовал избавиться от назойливого внимания пылкой тётушки, однозначно счастья не испытывала.
Когда строительная корпорация известила немногочисленных жителей Малых Люляк, что для прокладки звёздной магистрали планету перенесут в другую систему, и заранее выдала координаты, далеко не все жители сообщили о новом адресе родственникам и знакомым. Кое-кто воспользовался возможностью «затеряться», пока планета не проиндексировалась в новых каталогах. Не всегда успешно. Придётся племяннику Кокушек ждать другой оказии либо изобретать нечто новое, чтобы энергичная тётка его не нашла.
Я, испытывая удовлетворение, проверил округлившийся счёт на карте, потянулся и услышал звонок в дверь. Кто бы это мог быть в такое время?
С порога остро глянули подозрительные глаза над веером вибрисс.
— Ну фто смотриф? Дело ефть…
Сок одуванчика