Капитан сосредоточился и мысленно проверил себя. Перебрал в уме последующие действия и потянулся к пульту. То есть, он думал, что потянулся. Почувствовал напряжение в мышцах и увидел рисунок движения, как если бы оно было сделано. Рука по-прежнему лежала на подлокотнике. Павел с изумлением посмотрел на собственную руку и сообразил, что вообще шевельнуться не может. Двигались только глаза. Наверное, именно так ощущают себя полностью парализованные люди. Капитан задёргался изо всех сил – ничего не произошло. Тело не подчинялось. По виску поползла капля пота.
Хрюн сопнул и заелозил на его коленях, придвигаясь к пульту. Человека он использовал как живое кресло. Бдюкерк менялся. Его каплеобразное мягкое тельце подтянулось, уплотнилось, под шерстью при каждом движении прокатывались бугры мощных мышц. Цепкие лапки, способные, казалось, удерживать только небольшое яблоко, удлинялись и вытягивались, словно вылезали из тела, превращаясь в сильные лапы. Серебристая шёрстка на спине редела и опадала клочьями. Сквозь проплешины матовым блеском просвечивало что-то твердое. Многосуставчатыми пальцами Хрюн пробежался по клавиатуре, одну за другой отключая системы жизнеобеспечения корабля. Загудела и вспыхнула красным тревожная сигнализация с таймером обратного отсчета. Хрюн активировал подготовку аварийного катера и обернулся к Павлу. Обычно большие влажные глаза бдюкерка сейчас затянулись полупрозрачными веками, как плёнкой. Глядя на капитана узкими стоящими поперек глаза зрачками, Хрюн издал череду быстрых щёлкающих и шипящих звуков. Ожил лингвистический транслятор, которым на ботике никогда не пользовались. Словно с трудом подбирая слова, по монитору, спотыкаясь, побежали зелёные строчки:
– …Земля… разбился корабль… единицы спаслись… нашли люди… домашние питомцы… только я смог… в космос… домой… привести помощь… должен спасти своих…
И через паузу:
– … вы не вернётесь… нельзя пустить людей в мой дом…
Хрюн легко соскользнул на пол. Он двигался бесшумно, плавно и свободно, как земной хищник. Нелепый и милый редкий зверёк, привезённый отцом Лили из экспедиции в джунглях, превратился в опасное мощное существо. Одним прыжком преодолев комингс, бдюкерк скрылся в коридоре, ведущем к отсеку с аварийным катером.
Вы не вернётесь… Сигнал тревоги бил в мозг, как отбойный молоток. Капитан обливался потом, напрягая мышцы так, что в нём что-то хрустело – то ли кости, то ли зубы. «Должен спасти своих», – эта мысль крутилась у Павла по кругу. Он твердил её про себя, как мантру. Пальцы, впиваясь ногтями в подлокотник, медленно ползли вперед, миллиметр за миллиметром, подтягивая за собой окостеневшее тело. Ногти ломались, оставляя на подлокотнике зазубрины и кровавые следы. Тело качнулось вперед и грудью повалилось на пульт. По кожуху забарабанило, как дождиком по подоконнику – из носа пошла кровь. Крупные капли разбивались и разбрызгивались алым фейерверком.
Капитан тянул руку к кнопке активации жизнеобеспечивающих систем. Это было как в кошмаре – медленно, мучительно медленно… В ушах грохотала кровь. Сквозь застилающие глаза цветные круги Павел увидел на обзорном экране стартовавший аварийный катер. Он шёл курсом к самому краю сектора, на дальний объект, у которого ещё не было названия. Только порядковый номер.
Должен спасти своих… Палец дополз до нужной панели. Мышцы сводило, и боль полыхала в темпе пульса – прерывисто и скачками. Рука скользила на кровавых разводах. Пульс чувствовался везде, даже в ушах, которые тоже ломило болью. Павел нажал одну клавишу – два стука сердца – застонал сквозь зубы и нажал следующую. Звук тревожной сигнализации стих.
Джойстик выскальзывал и выворачивался из пальцев. Грузовой ботик для внутренних рейсов не оснащался серьёзным вооружением. На нём была только небольшая пушка – скорее, средство самоуспокоения, чем нападения или защиты. Держась из последних сил, чтобы не завалиться на бок, Павел поймал аварийный катер в перекрестье прицела и утопил кнопку. Ничего не произошло и, задохнувшись, капитан выстрелил снова. Он нажимал и нажимал, хотя датчик замигал, сигнализируя об отсутствии заряда. Вдруг на месте точки, в которую превратился катер, распустился радужный цветок с ослепительно белой сердцевиной. Цветок вздрогнул и расширился, заполняя собой экран. От цветка во все стороны разлетались брызги.
Павел мешком рухнул на пульт – вдруг исчезло то, что сдерживало и не давало двигаться. Лбом он с размаху приложился о кожух и на мгновение вырубился. Придя в себя, капитан некоторое время полежал, прижимаясь щекой к шершавой поверхности, липкой от крови, отдыхая и инспектируя себя. Болело всё. Сильно тошнило, тело дрожало. Внутри тоже что-то дрожало, а зубы не хотели разжиматься. Помогая себе руками, Павел сел в кресле и замер. Исчез мерзкий шевелящийся ком в затылке, который изматывал и мешал думать.