В зеркале воды отражалась ушастая голова. Его – Андрея Верзина. Чья еще? Рядом звезды. Утром! Звезды в колодце! Андрей засмеялся, вгляделся. Может, и оттуда смотрят? Видят лопоухость, тощую шею, лохмы. А большой кадык, шрам на кончике носа, пряничную седину не разглядят. И счастливую улыбку вряд ли.
Андрей скорчил рожу. Ухнул ведро в звезды, потянул. Оно явилось запотевшее, росное – мамино словечко! Хлебнул жадно. Вода студеная, словно натекла в колодец с той стороны земли, где снега и пингвины. Верзин опрокинул ведро на себя, взвизгнул. Ледяной водопад обжег кожу, мокрые трусы облепили пах.
– Дядь Андрей, бабушка молоко передала. – Веснушчатый пацан поставил на крыльцо банку, вприпрыжку поскакал к калитке.
– Спасибо, Мить! – Андрей цапнул марлю, вдохнул травяной сладкий запах, одним запахом насытишься…
Дом скучал на отшибе. Через поле вела еле приметная тропинка – Митькина бабушка наведывалась. Она же дала Андрею косу, в сарае нашелся топорик. Верзин обтесал разбухшую деревянную дверь, выселил пауков, вымыл стекла, отдраил желтый от времени кленовый пол до прожилок. С удовольствием покосил, разбросал траву пахучим ковром…
Пригревало ласково. Андрей нырнул с крыльца в заросли фиолетовых люпинов, застыл, поднял руки к солнцу. Что-то мешало. У леса, где свалился кусок забора, высилась копна. Андрей сморгнул. Сено накрыто кислотно-розовой клеенкой. Только вчера – несомненно – ничего там не было!
Орсаг боялся не планеты, выбранной наугад, не существа – боялся быстрого обнаружения. Преследователи не успеют исчерпать энергию иссечения! Орсаг закрыл корабль на орбите невидимой оболочкой, спустился в капсуле. Он нашел укромное место, миновав опасные по замерам массивы, и вспомнил, что забыл выключить автомат поиска! Сам виноват.
Существо как подвижный столбик. Внутри – Орсаг видел – жесткая конструкция. Посредине горизонтальная разделительная полоса для сгибания – вперед больше, чем назад. Вверху – шарик на тонкой псевдоножке. На шарике ямки и выступы, сверху тонкие нити, концы густо воткнуты в основу. Ниже псведоножки отходят в стороны одинаковые отростки – подвижные, сужающиеся, с пучками корешков на концах.
Андрей шагнул к «сену», замер чучелом с выпученными глазами, рот разинул. Метровый розовый «стог» будто связали из шнуров с палец толщиной. Ни ветерка – а они двигались, шуршали! Стожок смахивал на клубок розового мохера, раздербаненного Машиным котом. По спине пробежал холодок. Ладони вспотели. Андрей машинально вытер их о трусы.
– Что это? – просипел он, отступая.
Орсаг задрожал. До сих пор столбик не двигался. Теперь нижняя часть разделилась на две равные половины. Орсаг услышал звук. Из противоположных круглых антенн на шарике? А что если существо разумно? Орсаг рискнул выпустить стрекало. Существо не сопротивлялось. Орсаг без труда обнаружил коммуникационный центр, запас слов с богатыми синонимичными рядами в речевом блоке. Он перенес слова себе. Языковые процессы усвоились мгновенно. Существо разумно, значит, можно надеяться на помощь.
Шнур выскользнул из стожка, пополз к Андрею. Он тянулся, словно разматывался в глубине розового сена. Андрей оцепенел. Внезапно шнур рванулся, вцепился в лодыжку тремя короткими отростками. Не больно, щекотно даже, но удивление сменилось страхом, волосы на ногах поднялись дыбом. Руки одеревенели, по спине потекла струйка пота. Бечевка добралась до трусов, задержалась на пахе, дотронулась отростками до груди, тут же скользнула по шее и замерла на виске. Забилась венка, в мышцы ног хлынула кровь. Андрей хотел рвануться, убежать, как вдруг заметил сбоку движение. Он скосил глаза, стараясь одновременно видеть и шнур, и калитку. Пацан! Вытянулся в струнку – глаза с блюдца.
– Беги, Митька! – прохрипел Андрей, выдохнул, увидев, как замелькала рыжая шевелюра. Услышал!
«Кричишь? Вопишь? Почему? Боишься? Опасаешься?» – голос раздался в голове неожиданно. Не чужой голос – Андреев, только не он это думал. От испуга еще дрожали ноги, но страх уступал место гневу, а гнев рождал желание накинуться на чужака, разорвать шнуры на кусочки. Митька убежал – это главное!
– Что ты такое, чтобы бояться? – Андрей облизал губы, добавил нерешительно: – Убери лапы.
«Не мочь, не желать. Контакт не есть, не будет», – Орсаг быстро установил связь между словами «лапы» и «руки». Существо владело и внутренней, и внешней речью. Любопытно!