Первым делом Андрей поднял забор, укрепил, обмотал веревками, к ним подвесил все, что могло греметь – консервные банки, куски ржавого железа, бутылки и прочий хлам. Хорошо бы проволоку под электричеством, только это же убийство, а Андрей не решил – готов убивать или нет. Может, с приятелями Орсага удастся договориться? В метре от дома вкопал колышки, тоже натянул веревки – какая-никакая, но защита. За дверью спрятал лом, ножовку, все, что нашел в доме. Вбил в контакты номер МЧС – на крайний случай.
Ночью, снова ворочаясь, Верзин вспомнил: не сказал Митьке, чтобы тот сидел дома. Надо успеть утром.
Орсаг трогал за плечо, пищал:
– Они здесь. Состояние энергии иссечения – шестьдесят минут без пятнадцати и трех сотых.
Какое солнечное мирное утро за окном! На старой яблоне щебетали птицы. Андрей быстро натянул джинсы, рубашку, схватил снаряжение и вышел, плотно подперев двери.
Три багровых «стожка» стояли между забором и второй преградой. Шевелились, словно переговаривались. Почему же ни одна банка не звякнула?!
– Сделаете шаг – будет плохо! – Кому – Андрей не уточнил. Человеческих слов они не понимают, а с Орсагом общаются, факт, и знают, кто перед ними. Орсаг переведет. Один пришелец перевалился вперед. Андрей метнул дротик. Тот свистнул и пролетел безвредно, точно стрела через сено. Все же «копна» остановилась. Минута, десять… А потом они пошли вместе. Одновременно тот, что слева, с силой выбросил скрученный арканом шнур. Не в Верзина, в сторону. Андрей охнул – шнур обвил Митьку, потащил! Мальчишка упирался, бидон бился о бедро, молоко плескалось на ноги.
Волна гнева хлынула в голову, вытеснила намек на мысль, что можно обменять Орсага на Митю. Андрей схватил лом, бросился на инопланетян.
Через мгновение все кончилось. Андрей и Митька лежали на земле, крепко спеленатые веревками-руками двух негодяев. Третий выволок из дома Орсага. Шнуры жестко сжимали несчастного преступника, трясли, хлестали c остервенением. Свободным отростком пришелец сбросил что-то невидимое. Показалась вытянутая, как яйцо, капсула, куда и запихали Орсага.
Всхлипывал Митька. Отросток присосался к виску мальчика, и он затих. Сволочи! Спрятавший преступника чужак двинулся к ним. Конец? В голове зазвенела фраза из брошюры: «Если предстоит упасть, вы должны знать, что сделали все возможное…» Нет, не все!
– Отпустите мальчика! Он не виноват! – заорал Андрей, дернулся. Трехпалый кончик коснулся виска. – Молчи, гад! – Андрей закрыл рот и «кричал» уже там – в темноте – «освободите!», знал, что пришелец слышит и понимает. Чужак плевать хотел на желания землянина. Голос пробился сквозь крик…
Шнуры распутались, отступили. Андрей и Митька лежали на земле и не шевелились. Капсула поднялась метров на пять, зависла на пару секунд и исчезла…
Андрей вдруг захохотал, так, что птицы сорвались с яблони. Гоготал, ржал в истерике.
– Дядь Андрей, ты с ума сошел? – тормошил целый и невредимый Митька.
– Обманщик твой Орик! Трус! Понимаешь?! – заливался Андрей. – Он ребенок! Такой же, как ты! – Верзин сел, обхватил колени, трясло, но он смеялся. – Ничего ему не грозило, разве что порка! Вот чего Орсаг боялся. Энергия иссечения, тьфу! – Андрей поглядел на часы, усмехнулся злорадно: – Минут двадцать потерпит…
Совещание затянулось. Босс напрягал складку. Птицын нес чушь. Андрей нервничал: Митьке-то в обед посылку с обещанным планшетом отправил, а еще нужно купить цветы для Маши.
Верзин встал, пошел к плану, отодвинул Птицына:
– Вот здесь – ошибка, – взял указку, объяснил.
Повисла тишина. Босс сломал карандаш. Бледный, с вытянутой физиономией Птицын не тайно, а при всех протянул ладонь.
«Какие же мы… маленькие. Боимся, что отшлепают», – хмыкнул Андрей.
В окне-колодце загорелась первая вечерняя звезда.
Сила лю
В войне жизни самое мощное оружие – гнев, порождённый жаждой мести. И одновременно самое уродующее, ослабляющее, разрушительное оружие в людском арсенале, делающее берсеркером своего обладателя.
Х. Эллисон
– Почему здесь нельзя купаться, Мыта? – Тыр перегнулся через перила дрожащего моста и глядел вниз, где далеко-далеко в чёрной воде отражался и он сам, и дробящаяся бликами изнанка ветхого сооружения.
– А ты хочешь? – усмехнулась Мыта и на всякий случай ухватила Тыра за край жилетки.
Старая подвесная дорога – ненадёжная на первый взгляд, но крепкая, со сквозными пролётами, с низким ограждением, с отошедшими кое-где от основы креплениями – тянулась через огромное озеро и терялась в густых зарослях берегов. В озере не водилась живность, а трава вокруг вырастала и сохла, превращаясь в покрытые чёрными пятнами плесени соломенные стены. Вода – неподвижная, тягучая, тёмная, словно в ней утонула безлунная ночь, – лишь изредка тревожилась каплями дождя да случайной рябью от упавшей с высоты щепки.