О правилах выхода из бессрочного эксперимента долго не спорили: сдавай пришельца и ступай на четыре стороны. Одичать брошенный хозяином пришелец не мог: стаука помещали в герметично закупоренный ящик, где он благополучно погибал и оседал в чёрную пыль. Теперь это вещество хранилось в специальных ячейках, разделённых металлопластиковыми перегородками – мало ли чем космические гости попытаются удивить в будущем?
Так что критическую массу не допускали не только в информационном, но и в ядерном смысле. Казалось, теперь-то люди готовы ко всему! Резервации строились посреди пустыни, в окружении гор. Коренные жители временно переселялись… разумеется, «временно»! – люди не вечны, а раз так, не вечны и пришельцы. Смерть «хозяина» всегда означала гибель стаука. У исследователей была возможность выяснить и этот вопрос.
Пустыни заселялись отребьем человеческой породы, главной задачей которого являлась жёсткая изоляция гетто от остального мира. Бестолковые туристы, по умыслу или неведению неудачно спустившиеся с гор, поворачивали обратно после первой же стычки с «местными». Со своей стороны, государство закрывало глаза на незаконный вынос имущества, разбой и спекуляцию, процветающую в приграничных к пустыне районах.
Да! Многое было продумано.
И всё-таки пришельцы удивили.
Настал день, когда в чёрную пыль они обратились почти все. «Почти», потому что один всё-таки остался. Но нашли его в таком неожиданном месте, что…
Но обо всём по порядку.
4
Солнце недалеко ушло от зенита, но перестало жарить голову, хотя раскалённый камень по-прежнему жёг ноги. Разбойники, отчаянно потея, не сбавляли темп марша, ущелья и теснины струились полуденным маревом. Егор подумал, что выбираться из лабиринта предгорий могло для него оказаться непростой задачей. Автобус привёз его в гетто с другой стороны, где равнина. Там лежала привычная степь. А здесь его многолетний опыт пеших переходов пасовал. Здесь требовались другие навыки и привычки.
«Хорошо идут! – с уважением подумал Егор о своих спутниках. – Судя по следам, вес в баулах немалый. Под такой тяжестью я бы, наверное, давно упал. Впрочем, я всегда ходил для удовольствия. И никогда не торопился…»
– Чепига! – крикнули из головы колонны. – Комендант обращается к населению…
– Включи громче, – хмуро отозвался Чепига, который шёл перед Егором. – Послушаем.
Техника разбойников тоже оказалась на высоте. Голос коменданта, которого Егор видел лишь однажды и мельком, звучал уверенно и громко: «…окончание эксперимента. Группа контактёров готовится к отъезду. Резервисты и контрактники третьего карантинного пояса получат расчёт в соответствии с условиями договора вербовки и тоже свободны. Желающие пошевелить мослами для премиальных, могут попытаться отыскать Егожина Егора. Десять окладов любому, кто приведёт и сдаст пограничному отряду этого человека.
Колонна остановилась. Они побросали баулы и повернулись к нему.
«Десять окладов! – затравленно подумал Егор. – Судя по лицам, это много… Почти год работы!»
– …И, напротив, лица, укрывающие Егожина, будут привлечены к уголовной ответственности по статье за препятствие розыску больного с особо опасной инфекцией, с обязательным карантином, изъятием и захоронением всего имущества. Приметы…
Комендант зачитал рост, вес, причёску и цвет глаз, но его уже никто не слушал.
– Это ты, что ли, Егожин? – недоверчиво осведомился Чепига.
– А что, непохож? – огрызнулся Егор. – Живу в соответствии…
– Что будем делать, мужики? – в несколько голосов разродилась вечным вопросом ватага разбойников. – Пряники комендатура озвучила. О розгах тоже не забыла. Теперь бы понять, какого лешего рисковать, если синица, считай, в кармане?
«Правильный вопрос! – согласился Егор. – Тем более что я и сам не знаю, зачем мне от кого-то прятаться».
– Если вы на мне заработаете, буду только рад, – сказал он сдавленным голосом. – Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня у вас были неприятности.
Но у Чепиги оказалось своё мнение. Он развернулся к ватаге и повысил голос:
– Сколько окладов у тебя в вещмешке, Прохор? И что плохого полежать месяц-другой на государственных харчах? Этот парень может оказаться золотой курицей, олухи. Он сумел обмануть санитаров и погранцов. Он обманывает и нас. Его стаук где-то рядом. Его стаук пронёс по Червивому каньону Лёху и Митяя. Если договоримся с ним, – не поворачиваясь, Чепига с такой силой ткнул указательным пальцем в грудь Егору, что тот пошатнулся, – то договоримся и с пришельцем. На мой вкус, неслабый журавель!