– Не говорит так, Антон. Это несправедливо.
– Турецкий – эгоист. Он лелеет свое маленькое личное горе, как будто это вселенская трагедия. И не замечает, как страдают его ближние. Если ты уйдешь от него, он этого даже не заметит.
– Ему плохо, – снова возразила Ирина.
Плетнев осклабил зубы в усмешке.
– Если ему так плохо, взял бы пистолет, прижал дуло к виску и спустил курок. Это был бы мужской поступок.
Ирина пристально посмотрела на Плетнева, затем небрежно проговорила «прощай», повернулась и пошла к метро.
– Ира! – окликнул ее Плетнев. – Ты сама знаешь, что я прав!
Однако она не остановилась.
Плетнев постоял еще немного, глядя ей вслед, затем повернулся и направился в другую сторону.
– Если он и дальше будет ее так мучить, я его убью, – тихо проговорил он.
6
– Боже мой! Боже мой! – Плотников взъерошил руками волосы. – А я все думал – почему она не пришла? Знаете, я ведь даже номер ее телефона не знаю. Я спрашивал, но она не дала. Сказала, что так интереснее.
Турецкий молча разглядывал Родиона Плотникова. Это был рослый, сильный мужчина с темными волосами и добродушным, мужественным лицом, из тех, что так нравятся женщинам. Даже ямочка на подбородке присутствовала.
Они сидели во дворе дома, в котором жил Родион. Турецкий предложил подняться, но Родион не захотел, сославшись на то, что к нему в гости приехали родственники из провинции и теперь там «не квартира, а настоящий цирк».
Переживал он вполне искренне. Лицо побледнело, губы слегка подрагивали.
«Либо он хороший актер, либо и впрямь сильно запал на эту девчонку», – подумал Александр Борисович.
– Вы встречались с ней всего несколько раз, – сказал Турецкий. – А переживаете так, словно Марина – ваша жена или сестра. Неужели, она так глубоко запала вам в душу?
Родион вскинул голову и пристально посмотрел на Турецкого.
– Какая разница, сколько раз мы встречались? – сказал он довольно резко. – Иногда достаточно и одной встречи, чтобы понять, что перед тобой человек, которого ты искал всю жизнь.
– Вот как, – неопределенно проговорил Турецкий, которого почти насмешил нешуточный пафос Плотникова. От улыбки он, однако, воздержался.
– Вы, в самом деле, сделали Марине предложение? – поинтересовался Александр Борисович, закуривая.
– Да? А вас это удивляет?
– Конечно.
– Потому что мы с ней встречались всего несколько раз?
Александр Борисович выпустил облако дыма и покачал головой:
– Нет. Главным образом, потому, что вы уже женаты.
Плотников замер.
– Откуда вы знаете? – неприязненно спросил он.
– Навел справки, – спокойно ответил Турецкий. – У вас есть жена и дочь. Получается, что вы просто пудрили девушке мозги. Не понимаю, зачем вам это понадобилось.
– Вы что, никогда не были влюблены?
– Был-не был, какая разница? Вам не кажется, что делать предложение девушке, будучи женатым человеком, как-то... некрасиво?
– Мы женаты только номинально, а фактически уже давно в разводе, – горячо сказал Плотников. – Мы даже не живем вместе! Она еще полгода назад уехала к теще в Ростов.
– Правда? – Тут Турецкий усмехнулся. – А гости из провинции, о которых вы давеча говорили, это случайно не жена и теща?
В груди Родиона что-то забулькало, как в глотке у рассерженного зверя.
– Перестаньте ухмыляться, – прорычал он, глядя на Турецкого пылающими от ярости глазами. – Иначе мне придется стереть эту ухмылку с вашего лица.
– Вот уж не подумал бы, что вы такой чувствительный, – небрежно сказал Александр Борисович, тоже чувствуя, как в груди у него поднимается глухая ярость. – Интересно, а если бы Марина согласилась? Что бы вы делали дальше? Познакомили бы ее с женой и дочерью и зажили бы все вместе – одной счастливой семьей?
Плотников вскочил со скамейки. Он навис над Турецким, сжимая кулаки, и прорычал:
– А ну встань!
– Зачем? – поинтересовался Александр Борисович, с любопытством разглядывая Плотникова, как энтомолог разглядывает интересный экземпляр насекомого.
– Встань, чтобы я смог набить тебе рожу, – гневно прохрипел Родион.
– Что вам мешает набить мне рожу в сидячем положении? – насмешливо поинтересовался Турецкий.
– Я не бью сидячих.
– Правда? В таком случае, это ваша проблема. Послушайте, Плотников, хватит валять дурака. Девушка, с которой вы встречались, пропала. Вы – главный подозреваемый. Не в вашем положении изображать из себя Майка Тайсона.
Родион молчал, хрипло дыша и сжимая кулаки.
– Ну, хорошо, – кивнул Александр Борисович. – Допустим, мы набьем друг другу физиономии. И что это изменит?
– Для меня кое-что изменит, – сказал Родион и зловеще улыбнулся. – По крайней мере, я получу от этого удовольствие.
Турецкий покачал головой:
– Вряд ли. Я неплохой боец, уверяю вас. У меня была сложная жизнь, и я кое-чему научился. А к вам я пришел не драться, а выяснить истину. Истину, Плотников. А вы ведете себе как несмышленый ребенок. Если вы не хотите разговаривать, мне придется побеседовать с вашей женой и расспросить обо всем ее.
– Думаешь, я тебя к ней пущу?
– Думаю, я в любом случае найду способ с ней встретиться, – спокойно сказал Турецкий. – Потому что мне платят за мою работу, и я обязан делать ее хорошо. Так что кончайте паясничать и садитесь. Мы должны закончить разговор.
Плотников еще несколько секунд постоял, затем нехотя опустился на скамейку.
– Рад, что вы приняли правильное решение, – сказал Александр Борисович.
– Просто я решил, что набить вам рожу всегда успею, – огрызнулся Родион.
– И это правда, – кивнул Турецкий. – Итак, я хочу знать, какие у вас были планы относительно Марины? Только отвечайте честно и серьезно, без ваших пафосных выкрутасов.
– Планы были серьезные, – угрюмо ответил Плотников. – Я собирался развестись с женой и жениться на Марине.
– Вы ведь о ней почти ничего не знаете.
– Я знаю, что люблю ее. Этого достаточно.
– Что она вам о себе рассказывала?
Плотников мрачно покосился на Турецкого:
– А вам не кажется, что вы лезете не в свои...
– Не кажется, – перебил его Александр Борисович. – Пока девушка не нашлась, это мои дела. Итак, что она вам о себе рассказывала?
Плотников отвернулся, вздохнул и ответил:
– Да почти ничего. Ей казалось, что чем меньше мы друг о друге знаем, тем интереснее. Я догадывался, что она не бедствует. У нее были дорогие вещи. И в ресторане, в который я ее привел, она смотрела на еду брезгливо, как дворянка на крестьянскую еду. Поначалу меня это даже встревожило. Но потом я понял, что с Мариной все в порядке. Даже если у нее есть деньги, они абсолютно ее не испортили.
– Она не говорила вам, оттуда родом?
Плотников покачал взлохмаченной головой:
– Нет.
– А о родственниках не рассказывала?
– Не рассказывала.
– О друзьях, знакомых?
– Я же вам говорю – нет.
– О чем же вы говорили? – слегка удивленно поинтересовался Турецкий.
– О всякой всячине. Думаете, кроме родственников, людям и поговорить не о чем.
– Но должна же она была хоть что-то о себе рассказать! – гнул свою линию Турецкий.
– Да ничего она не рассказывала! – снова вспылил Плотников. – Мы просто болтали. Шутили, смешили друг друга, гуляли. Я рассказывал ей про Москву. А она... – В кармане у Плотникова зазвонил телефон. – Извините...
Он достал трубку, клацнул по кнопке и приложил к уху.
– Алло... Да-да, заказывал... Да, рамы. Пришлите по тому же адресу, что и раньше... – Плотников покосился на Турецкого и сказал: – Ну, примерно через час... Хорошо. Спасибо!
Он отключил связь и убрал телефон в карман.
– Что, решили поменять рамы на окнах? – поинтересовался Александр Борисович.
– Да, пора бы уже, – неохотно ответил Плотников.