– Вы не докурили.
– Если я останусь, он пойдет меня искать. Заявится сюда и все высмеет, а мы с вами так славно посидели, и… Нет, лучше уж я пойду.
Фрэнсис тоже встала:
– Конечно.
Но ей было жаль. Она думала о неуловимой алхимической перемене, произошедшей между ними пару минут назад. Думала о своей откровенности с миссис Барбер, ну или почти откровенности – во всяком случае, той степени откровенности, с какой она уже давно ни с кем не разговаривала.
Она уже подошла к кухонной двери и протянула руку, чтобы ее открыть, но потом повернулась:
– Послушайте, миссис Барбер. Почему бы нам с вами не сходить куда-нибудь? Давайте… я не знаю, погуляем вместе или что-нибудь вроде. Здесь, неподалеку, я имею в виду. Как-нибудь на следующей неделе. Скажем, во вторник. Хотя нет, во вторник не получится. Тогда, может, в среду? Мать уйдет по делам, и я буду свободна. Если вы составите мне компанию, буду очень рада. Что скажете?
Идея возникла из ниоткуда, и Фрэнсис, едва договорив, засомневалась. Прилично ли такой женщине, как она, обращаться с подобными предложениями к такой женщине, как миссис Барбер? Не показалась ли она чудаковатой, одинокой, навязчивой?
Миссис Барбер, казалось, слегка оторопела, но по ее ответу стало ясно, что она просто-напросто польщена – вот уж чего Фрэнсис не ожидала! Залившись румянцем, она сказала:
– Вы очень добры, мисс Рэй. Да, я с удовольствием. Спасибо за приглашение.
– Значит, вы согласны?
– Да, конечно! В среду днем? – Она поморгала, раздумывая; затем приняла окончательное решение, вздернула подбородок, и краска смущения сошла с ее лица. – Да, я буду очень рада.
Они снова улыбнулись друг другу, хотя уже без прежней алхимии. Фрэнсис открыла дверь, миссис Барбер кивнула и вышла. Ее туфельки прошлепали через холл и вверх по ступенькам, потом донесся голос мистера Барбера, встретившего жену на лестничной площадке. Фрэнсис стояла в дверях кухни и прислушивалась, на сей раз без малейшего зазрения совести, но не услышала ничего, кроме приглушенного бормотания.
4
Ну не глупо ли так возбуждаться по такому пустяшному поводу, впоследствии думала Фрэнсис. Они с миссис Барбер договорились, куда пойдут: в Рескин-парк, что в двух шагах от дома, – самый заурядный маленький парк, чистый и ухоженный, с клумбами, теннисными кортами и эстрадой, где по воскресеньям играл оркестр. Но она таки была радостно возбуждена, и с течением дней у нее сложилось впечатление, что миссис Барбер – тоже. Они решили, что с чайным пикником совместный поход станет еще приятнее, и в среду утром, каждая на своей кухне, приготовили кое-какую закуску. Перед выходом Фрэнсис долго выбирала наряд и наконец отказалась от скучной юбки с блузкой в пользу элегантного серого платья-туники, которое обычно приберегала для вылазок в город. Потом она не одну минуту простояла перед зеркалом, пробуя разные булавки – янтарную, гранатовую, костяную, жемчужную – в попытке оживить свою старую фетровую шляпку.
Интересно, прилагает ли миссис Барбер такие же усилия? Трудно сказать – ведь она каждый день наряжена как куколка. Когда миссис Барбер вышла к ней на лестничную площадку, Фрэнсис увидела обычное сочетание теплых цветов и плавных линий: фиолетовое платье, розовые чулки, серые замшевые туфли, кружевные перчатки, модная шляпка-клош, плотно сидящая на голове без всяких булавок, надвинутая низко, до самых бровей. Запястье миссис Барбер обхватывал шелковый шнурок с кисточкой, на котором что-то висело – ридикюль, поначалу решила Фрэнсис, но потом, уже спускаясь по лестнице, разглядела, что это красный бумажный зонтик. Значит, миссис Барбер все-таки постаралась, подумала Фрэнсис. Конечно, погода сейчас солнечная, но солнце не такое уж палящее, чтобы от него прятаться, и красный зонтик – просто броское украшение, придающее событию праздничность. Они словно бы направлялись на приморский бульвар. Внезапно Фрэнсис захотелось, чтобы так оно и было. Гастингс, Брайтон – ну почему ей сразу не пришло в голову? Следовало быть посмелее и порешительнее.
Чтобы дойти от дома до парка, потребовалась всего пара минут. Они с таким же успехом могли бы остаться в заднем саду! Шум транспорта не стал многим слабее, когда они углубились в парк.
Но все же было необычайно приятно идти здесь, между деревьями, по твердо утоптанной земляной дорожке, а не по пыльному мощеному тротуару. На длинном газоне с высокой травой росли во множестве колокольчики. Миссис Барбер остановилась полюбоваться цветами, сняла перчатку и, наклонившись, провела ладонью по дремотно поникшим синим головкам.
Колокольчики привели к диковинной развалине – одинокому портику с колоннами, сплошь увитому плющом. Местные власти устроили парк на земельных участках нескольких крупных особняков много лет назад, когда Фрэнсис была маленькой, и она очень хорошо помнила дом, что прежде стоял здесь в диких зарослях ежевики, величественный и всеми покинутый, как сумасшедшая старая герцогиня. Однажды она на спор привела Ноэля в заглохший сад этого особняка, за что была наказана – отлуплена тапком по попе – впоследствии, когда брату стали сниться кошмары. Старого дома, как и самого Ноэля, больше не было – о нем и о соседних домах напоминали лишь немногочисленные руины, порой навевавшие на Фрэнсис печаль. Маленький парк будто пыжился, пытаясь притвориться настоящим парком, а в пасмурные зимние дни так и вовсе производил гнетущее впечатление.