Но самые предприимчивые аборигены остаются в справедливой надежде, что их земля и дальше будет с каждым годом дорожать в три-четыре раза. Многие выстроили на огородах особняки, которые сдают, а сами живут в старых домиках еще советской постройки. Тесно, но прибыльно. При этом старожилы Рублевки очень любят жаловаться на жизнь: шумно-де стало, дорого, в бывшем магазине райпотребсоюза цены как в ювелирном бутике, подходы к речке загородили, вокруг лабиринты заборов – понастроили буржуины проклятые себе бастионов! Но, на минуточку, именно местные жители в свое время основали самый дорогой открытый продуктовый рынок в мире: на площади посреди поселка Жуковка благообразные бабульки продавали килограмм помидоров за двести рублей, банку домашних грибов – за триста, а цена средненького арбуза доходила до полутора тысяч рублей (офигеть, да?).
Кстати, рублевские дачи – это тема для отдельной поэмы. Хит продаж – «мой личный Кремль»: красный кирпич, башенки, окна-бойницы и множество маленьких комнат, как в кремлевских теремах. Разнообразие не поощряется: дом можно отштукатурить – получается швейцарское шале, как его у нас представляют, а если еще приделать белые пузатые колонны – стилизация русской усадьбы.
Но даже на Рублевке архитектурная мода меняется. Правда, не слишком радикально. Последняя тенденция – «мой личный Версаль»: не комнаты, а залы, с огромными французскими окнами, зеркалами и колоннадами. Также обязательны – внушительная мраморная лестница при входе, золоченая лепнина и потолки, расписанные в стиле лже-рококо – амурчики, розовотелые богини, мужественные герои. Альтернатива – экологические дома: резные до полуобморока терема или скандинавский дизайн – дома-коробки, как магазины IKEA, только из дерева.
Такими темпами мы и доехали до нашего шалаша. Домик – так себе, но зато в самой что ни на есть Барвихе, и в дизайне «первых переселенцев»: шале с бойницами.
Я вам скажу, очень удобно иметь двух домработниц: одну – в Москве, вторую – на Рублевке. Не нужно таскать туда-сюда горы продуктов, стоять у плиты и мыть посуду. И сейчас: мы вошли, а все уже на столе. Просто как в сказке – скатерть-самобранка!
Едим мы просто, никаких иноземных разносолов – красная икра, черная икра, севрюга, картошечка, соленые огурчики… Диетическим такой рацион не назовешь, но мы страдаем и терпим. А вот Марианна с ходу начала выделываться: «А сколько здесь калорий?» И тычет накладным ногтем в вазу с салатом «Оливье», к которой уже пристроился Петя.
Я лучезарно улыбнулась:
– Не могу сказать точно: счетчик калорий сломался.
Марианна тупо уставилась на меня, а я пустилась во все тяжкие:
– Зато экологически чисто, все с собственного огорода!
– Н-да? – усомнилась Марианна.
Ну, я тебе сейчас устрою, сучка ты крашеная!
– Да! Последние исследования видных диетологов показали, что даже самая жирная еда может благотворно действовать на фигуру, если приготовлена из органически выращенных продуктов, на месте проживания потребителей пищи! – сама не верю, что это сказала.
Петя счастливо закивал головой (говорить с ТАКИМ набитым ртом он уже не мог!) и придвинул к себе блюдо с картошкой. Бедный пупсик, видно, дома тебя совсем не кормят!
Я победно посмотрела на Игоря: не удивлюсь, если в ближайшие же дни Петя заключит с тобой наивыгоднейший контракт (с тебя десять процентов за содействие сделке, дружок!).
2 февраляВнешние данные сегодня ценятся неизменно выше, нежели интеллект или внутреннее содержание. Культ красоты и молодости дошел до такой степени, что у нас не остается выбора – будь прекрасной или сдохни! Поэтому я работаю над собой, не покладая рук и ног.
У меня всегда свежая стрижка, цвет волос – как из парикмахерского каталога, а корни никогда не отрастают больше чем на полсантиметра. Форма бровей настолько идеальная, что косметички почтительно склоняют головы. За пятнадцать минут я могу сделать себе такой макияж, что визажисты кусают локти от зависти. При этом без макияжа я выгляжу не менее хорошо. Среди своих подруг я известна как реинкарнация Дориана Грэя – с каждым днем я выгляжу лучше и моложе. Что не удивительно, косметология-то развивается!
Я и подобные мне жертвующие красоте превратили салоны красоты в клубы по интересам: здесь можно встретить всех светских героев столицы и узнать свежие сплетни. Неудивительно, что при такой острой тяге общественности к совершенству сотрудники салонов красоты сами превратились в капризных звезд. Например, парикмахеры-стилисты не моют головы клиентам – у них-де на это нет времени, до вельможных голов снисходят лишь ассистентки и практикантки. И все клиентки молчат как миленькие, только один человек устраивает скандалы по этому поводу – это я! Довод: за те деньги, которые я плачу за прическу, стилист будет заниматься мною от и до. Точка. Кроме того, я содрогаюсь от мысли, что к моей светлой голове будет прикасаться какая-то подозрительная практикантка. Но только такой подход себя и оправдывает: при виде меня администратор салона встает по стойке смирно, а мой стилист мгновенно выскакивает, как из-под земли. Притом, что я, как обычно, опаздываю на тридцать минут.