Капитан Рдина чувствовал напряжение и ответственность момента, хотя его судну не выпало чести первым высадиться на эту планету. Капитан Шкива, уже давно ушедший в отставку ветеран космоса, сделал это многие годы назад. И тем не менее вторая экспедиция тоже метила в анналы истории, и члены экипажа ощущали трепет первооткрывателей.
Один из членов команды, извиваясь что было мочи, приполз из другого конца опоясывающей корабль диафрагмы. Сигнальные усики прибывшего тряслись, будто случилась авария.
– Капитан, мы только что заметили объект, исчезнувший за линией горизонта.
– Что за объект?
– Он выглядел, как гигантские аэросани.
– Такого не может быть.
– Нет, капитан, конечно же, такого быть не может, это просто исключено – но это именно то, на что больше всего похож неопознанный летающий объект.
– И где он теперь? – командирским голосом произнес Рдина, глядя в ту сторону, откуда прибыл собеседник.
– Нырнул в нижние слои атмосферы.
– Вероятно, вы ошиблись. От слишком долгого наблюдения могут быть зрительные галлюцинации. – Он замолчал на миг, когда кольцевой экран стал покрываться пеленой облаков. Рдина внимательно смотрел, как серая стена тумана скользила вверх, пока судно продолжало плавно спускаться. – В старых отчетах однозначно говорится о том, что здесь нет ничего, кроме пустыни и диких животных. Здесь нет никакой разумной жизни, кроме какого-то чудака из второсортных поэтов, которого Шкива высадил здесь. Двадцать против одного, что он не выжил за эти годы. Скорее всего, его сожрали дикие звери.
– Сожрали? Они что, едят мясо? – воскликнул собеседник, казалось, совершенно отвергая такую мысль.
– Здесь все возможно, – кивнул Рдина, которому понравился такой необузданный полет собственной фантазии. – Кроме аэросаней. Это очевидная нелепость.
В это момент он был вынужден прекратить обсуждение по той простой и очевидной причине, что корабль, выскользнувший из облаков, и сомнительные аэросани оказались плывущими бок о бок. Их даже можно было рассмотреть в деталях, и бортовые приборы регистрировали отчетливое гудение двигателей многочисленных летательных модуляторов.
Двадцать марсиан замерли, наблюдая своими выпученными глазами громадную штуковину, размером в половину их корабля. А сорок гуманоидов с аэросаней разглядывали их с таким же пристальным вниманием. Корабль и сани продолжали спускаться бок о бок, в то время как оба экипажа завороженно изучали друг друга, и это продолжалось, пока они одновременно не коснулись земли.
Наконец, ощутив легкий толчок о землю, капитан Рдина пришел в себя и огляделся по сторонам. Он увидел множество домов, медный позеленевший купол, изваяние на холме и сотни землян, высыпавших из города прямиком к его судну.
Он сразу обратил внимание, что ни одна их этих диковинных двуногих форм жизни не проявляет к пришельцам ни малейшего признака отвращения или испуга. Они галопом сбежались к месту посадки и выглядели дико самоуверенными. Такого капитан не ожидал от существ, столь разительно отличавшихся по виду и морфологии.
Это несколько потрясло его, он даже пробормотал про себя:
– Они не паникуют – отчего же нам паниковать?
Он лично вышел встретить первого из землян, преодолев опасение и стараясь не обращать внимание на то, что многие из них несли нечто похожее на оружие. Возглавлявший процессию землянин, крепкого сложения, с бородой лопатой, так сноровисто ухватил его сигнальный усик, словно бы занимался этим всю жизнь.
Последовала картинка быстро бегущих конечностей:
– Меня зовут Спиди.
Корабль опустел через несколько минут. Никакой марсианин не упустит возможности подышать свежим воздухом. Их первый визит был к предмету, стоявшему на холме. Рдина постоял неподвижно, разглядывая; экипаж сгрудился полукругом, земляне стояли молчаливой толпой позади.
Это была гигантская каменная статуя земной женщины. Она была широкоплечей, большегрудой, широкобедрой и носила просторные складчатые одежды, доходившие до самых подошв тяжелых ее башмаков. Спина слегка согнута, голова чуть накренилась, а лицо спрятано в больших натруженных ладонях. Рдина тщетно пытался разглядеть за пальцами черты усталого крестьянского лица. Он долго смотрел на нее, пока глаза не опустились к надписи под монументом. Пропустив земные слова, он без труда пробежал глазами привычную марсианскую вязь:
Подписи не было. Рдина размышлял над этим несколько долгих минут, и никто за это время не шелохнулся. Наконец он повернулся к Спиди, указывая на марсианскую надпись:
– Кто это написал?
– Один из ваших. Он умер.
– А! – сказал Рдина. – Это массовик-затейник из экипажа Шкивы. Забыл его имя. Да и немногие помнят его. Он был всего лишь незначительным поэтом. И как он умер?
– Он приказал нам замуровать его на время какого-то продолжительного, крайне необходимого ему сна и…
– Амафа, – понимающе кивнул Рдина. – И что потом?
– Мы сделали, как он велел. Он предупредил, что может оттуда не вернуться. – Спиди поднял взгляд к небесам, не думая о том, что Рдина может прочесть его скорбные мысли. – Он пробыл там больше двух лет и так и не вышел. – Глаза его вновь смотрели на Рдину. – Не знаю, поймете ли вы меня, но он был одним из нас.
– Думаю, что пойму. – Немного поразмыслив, Рдина спросил: – И как долго тянется период, который вы называете «больше двух лет»?
Люди попытались исчислить его, переводя с земного на марсианский календарь.
– Долго, – произнес Рдина. – Намного дольше, чем обычная амафа. Но ничего из ряда вон выходящего. Случается, по никому неизвестным причинам, и дольше. Кроме того, это же амафа не на Марсе. – Тут он, внезапно оживившись, стал волевым и целеустремленным. Затем обратился к одному из членов экипажа: – Доктор Штрих, у нас случай затянувшейся амафы. Идите в корабль и принесите ваши масла и эссенции.
Когда доктор вернулся, он попросил Спиди:
– Проведите нас туда, где он спит.
У самого входа в пещеру Рдина остановился, увидев надпись из двух слов, сделанную четкими, но непонятными ему буквами. Они гласили:
«ДОРОГОЕ ЧУДОВИЩЕ».
– Интересно, что бы это значило? – сказал доктор Штрих.
– «Не беспокоить», – легко решил его сомнения Рдина, как и полагалось всезнающему капитану. Освободив вход в пещеру, он пропустил Спиди и Штриха вперед, не пустив туда больше никого.
Они появились час спустя. Казалось, все население города собралось перед пещерой. Рдину удивило, что всех не так волновали корабль и экипаж марсиан, как эта простая земная пещера. Конечно же, это не могло быть вызвано интересом к судьбе какого-то мелкого поэта. Тысячи глаз смотрели на них, когда они вышли на солнечный свет.
Распрямляясь, как будто он хотел дотянуться до солнца, Спиди крикнул толпе:
– Он жив, жив! Он выйдет снова через двадцать дней!
Тут же легкая форма безумия овладела двуногими существами. Они состроили гримасы радости и пронзительно затрубили из ротовых отверстий, а некоторые в своем психическом расстройстве зашли так далеко, что принялись молотить друг друга руками.
Двадцать марсиан чувствовали, будто соединились с Фэндером в ту самую ночь. Конституция марсианина особо чувствительна к проявлению массовых эмоций.