Громов залег за кустами, держа на изготове пистолет и гранату. Он рассчитал – если операция провалится, часовой забьет тревогу. Тотчас он его уберет и прикроет отход Виктора из опасной зоны.
Паша осталась поодаль от здания. В случае опасности – дважды мяукнет. В рассеянных лучах уличного фонаря она отчетливо видела часового с винтовкой наперевес. Вслушивалась в каждый шорох. Минуты тянулись, вокруг было тихо. Внезапно послышались чьи-то шаги. Паша насторожилась. Из мрака, шурша песком, отделились три тени. Потом еще одна. Паша сообразила: смена караула. Трое солдат и разводящий.
К этому времени Виктор из комнаты проник в коридор. Зажечь свет он не решался. Пробираться приходилось наощупь. Наконец лестница привела его к чердаку. К счастью, на массивной двери висел неисправный замок. Виктор легко снял его. Испытывал ли он в эти минуты страх? Нет! Но все же неприятное чувство в нем копошилось. Нервы? В смотровое окно снизу долетел чужой говор. Четко щелкнули каблуки. Виктор услышал: «Сдал! Принял! За мной!»
Новый часовой осмотрелся вокруг, поднял вверх голову: «Все на месте». Сделал несколько шагов и остановился. Паша определила: «Этот выше прежнего».
Виктор поднялся на черепичную крышу, лег плашмя на живот. Перед ним лежал в ночном мраке мертвый город. Только местами кустились электрические лампочки, да по одной или двум улицам бежала золотая нитка огней. Послышался шорох, ему откликнулся другой. Ни один звук не пропадал в такой напряженной тишине. Где это? Будто сдавленный со всех сторон неведомой силой, Виктор вытянул шею и прислушался. Если в такие минуты допустить малейшее ослабление воли, не трудно перешагнуть и черту трусости. Не таков коммунист Виктор Измайлов! Кто любит, как он, свою Родину, тот не переступит этой зловещей черты. Однако сердце стучало гулко. Виктору предстояло преодолеть не более двух метров, отделявших его от мачты, а они казались бесконечными.
Идти в рост или ползти? Выбрал второе, так вернее. Стараясь не создавать шума, он пополз к укрепленному флагу. Вот он, символ тьмы и насилия! Теперь ты сгинешь! Сейчас! Виктор вынул из кармана перочинный ножик и проворно срезал им холст со свастикой. Не спеша расправил алое полотнище, которое держал за пазухой, прикрепил к древку. Красное знамя зареяло! Виктор почувствовал такой прилив сил, такое вдохновение, что готов был сражаться с целым вражеским взводом.
Вниз Виктор спускался увереннее, душа пела. И как только он показался в окне, подскочил Громов, подставил плечи, и Виктор легко спустился на траву, Без слов они крепко обнялись.
Николай, Виктор и Паша выбрались на другую улицу и оттуда, укрывшись в каком-то дворе, некоторое время любовались советским флагом. На сей раз его оберегал… немецкий часовой.
У моста Бема подпольщики спустились к излучине Стыри, как того требовал Громов, замочили обувь. А когда над городом занялся рассвет, разводящий увидел на здании чужое знамя. Он истошно завопил: «Что это значит?!» Часовой побледнел, растерянно твердил, что никого не видел и ничего не слышал. Наивные доводы бесили разводящего. Рассвирепев, он кричал в лицо: «Болван! Под суд! На передовую!»
Всего несколько десятков минут развевался над оккупированным Луцком советский флаг, водруженный подпольщиками. Может быть, немногим удалось увидеть в то утро красное знамя над городом, но дерзкий и смелый поступок как нельзя лучше засвидетельствовал перед всеми отвагу и мужество советских патриотов.
А их ряды росли, мужали. В Луцке уже действовало боевое подполье. В нем объединились Виктор Измайлов, Мария Дунаева, Паша Савельева, Наташа Косяченко, Николай Громов, Олег Чаповский, Мария Галушко, Шура Белоконенко, Мария Василенко, Нина Карст – хозяйка конспиративной квартиры, где и мне довелось прятаться от полицейских и жандармов. Активно в подполье включилась Анна Остаток, солдатка с открытым мужественным лицом. Она всегда бурно высказывала свою ненависть к немцам, принесшим на нашу землю горе и смерть. В самом начале войны погиб ее муж в жестокой схватке с врагом, и она поклялась мстить фашистам и никогда не проявлять трусости. В группе были инженер-полиграфист Алексей Ткаченко, повар Антон Колпак, фельдшер Варфоломей Баранчук, адвокат Вячеслав Измайлов и артист Борис Зюков. Это уже была организованная сила, которую умело направлял подпольный обком партии. Все ее участники собирались на «день рождения», подруги «отмечали» юбилейные даты, но фактически это был лишь предлог для сходок. Часто, обсуждая боевые задания, собирались и по три-четыре человека.
Мне приходилось бывать на таких встречах. Я всегда помнил свою главную задачу – наладить разведку в Луцке. Ведь передо мной была поставлена определенная цель: установить связь с подпольщиками, организовать наблюдение за передвижением воинских частей противника, собрать данные о фашистских верховодах и разведать возможность их уничтожения.
13. МАРИЯ
В дом Измайловых вошла худенькая маленького роста девушка с открытым лицом и глубокими, как ночь, черными глазами. Темно-синий жакет и такого же цвета юбка плотно облегали спортивную фигуру, придавали ее облику какую-то торжественность. Скромная, душевная воспитательница детских яслей Мария Василенко вызывала симпатии не только у привязчивых маленьких друзей, а и у их родителей. Так и обращались к ней: «Мариечка». В воскресные дни ее приглашали на обед, вместе смотрели кинофильмы, ходили в театр.
Рано лишилась Мария матери, она умерла от туберкулеза, и девушка была рада каждой возможности попасть в круг искренних людей. Так перед войной состоялось знакомство Василенко с семьей адвоката Измайлова. Вячеслав Васильевич или Лина Семеновна приводили в садик шестилетнего Игоря. И каждый раз они просили Марию никуда его от себя не отпускать. Знакомство крепло, а, позднее переросло в дружбу. Когда к Измайловым приехал их брат Виктор, стройный, сероглазый, с вьющимися светлыми кудрями, им увлеклась романтическая девушка. Наблюдательный Вячеслав Васильевич уловил искрившиеся огоньки в глазах Виктора при встрече с Марией. Щеки ее покрывались румянцем, она стыдливо опускала глаза. Потом они вдвоем бродили вдоль крутых берегов тихой Стыри, в тени раскидистой липы, вместе мечтали, напевали нежную мелодию:
Я вернусь, когда раскинет ветви
По-весеннему наш белый сад.
Только ты меня уж на рассвете
Не буди, как восемь лет назад.
Вокруг тишина. Серой предутренней дымкой окутан горизонт. Виктор и Мария возвращались домой. И вдруг… Что это? Раздался мощный взрыв. Еще… Еще… Послышался детский плач, откуда-то донесся тревожный мужской оклик, а потом – отчаянный крик женщины. В небе завывали самолеты… Война!.. В первый же день Виктор неожиданно исчез. Мария осталась одна и тяжело переносила горечь наступившего одиночества.
В город ворвались фашисты и сразу вселили в сердца людей горе и страх. Как жить? Измайловы из Луцка ушли. Мария дважды избегала облавы. Потом ей удалось устроиться уборщицей в гостинице немецких офицеров. С ней предупредительно «беседовал» розовощекий капитан.
– О том, что здесь увидишь или услышишь – не имеешь права ни с кем делиться. Ясно?
– Ясно…
– Ни с кем!
– Я понимаю, господин офицер.
– Смотри! Прийдется за все отвечать!
Когда Мария впервые появилась в офицерских комнатах, немцы восторгались:
– О, какая чудесная кошечка!
Долговязый лейтенант подошел к ней вплотную:
– Ты будешь фу-фу – пыл? Гут, гут! А как зофут? Мери? Гут! Зеер гут! Вечер комен бай-бай? Карашо? Моя бет, кровать – гут… Ха-ха-ха…