– Поверьте мне, капитан, – перебил собеседник, – Вальтер Биндер, к сожалению, говорит чистую правду.
Только в эту минуту Николай Иванович обратил внимание на разноцветные колодки на груди лейтенанта. Они свидетельствовали о его воинской доблести… Да, у Биндера было очень глупое выражение лица. Лейтенант оторвал взгляд от бутылки, еще хлебнул глоток живительной влаги и мягким баритоном произнес:
– Помните, как у русских поют: «Что день грядущий мне готовит?..»
Николай Иванович слушал немца и представлял, как велико предчувствие его обреченности! «Что день грядущий мне готовит?»- повторил он слова из арии Ленского и по-дружески похлопал по плечу собеседника.
– Грядущий день и покажет!
Кузнецов и Биндер почти весь вечер проболтали. Биндер изрядно выпил и был не в меру словоохотлив. Он искренне сожалел о предстоящей эвакуации города и не совсем внятно повторял:
– Послезавтра, коллега. Послезавтра. Биндер говорит только правду. Вас обманывают, а я сказал правду.
– Может, заночуете здесь с нами? – предложил Кузнецов Биндеру. Но тот наотрез отказался, он должен очень рано быть на работе.
– А завтра можем встретиться здесь, ты мне очень поправился, капитан.
Когда Биндер, пошатываясь, ушел, Кузнецов и Белов легли отдыхать. Утром Кузнецов попросил Нину Карст связаться с подпольщиками и выяснить обстановку в городе.
Нина Карст узнала о произведенных арестах от Антона Семеновича Колпака. Он скрывался на конспиративной квартире и рекомендовал Нине в эти дни проявлять особую осторожность. Колпак рассказал о трагической гибели Измайлова и Баранчука, о заточенных в замке Любарта товарищах. О них пока не было ничего известно. В замок никому из подпольщиков не удавалось проникнуть, но ходят слухи, что заключенных пытают.
Оккупантам казалось, что с подозрительными покончено. Значит, ликвидирована возможность появления партизанских листовок. Однако они появились. Население города узнало о развернувшихся боях на подступах к Ровно и Луцку.
Нина Карст вечером поведала Николаю Ивановичу и Ване Белову о тяжелых испытаниях заточенных подпольщиков.
– В тюрьме страшно свирепствует один гестаповец,- делилась Нина.- Выглядит он так: длинное лицо, на лбу – большая бородавка.
– Фамилию знаете?
– Кажется, Готлиб. Он работает в управлении гестапо, вечерами приезжает в замок Любарта, помогает там гестаповцам допрашивать. Если бы этого негодяя убрать. Но, к сожалению, сейчас некому…
– Надо подумать, – многозначительно промолвил Кузнецов.
Николай Иванович и Ваня Белов пришли к одному выводу: для успешной разведки и других оперативных действий в первую очередь необходима машина. И занялись ее поисками. На помощь пришла Карст. Она познакомила Пауля Зиберта и Белова с шофером Игорем, который возил начальника арбайтзамта. Это учреждение находилось почти в центре города, недалеко от парка.
На следующий день Пауль Зиберт сказал Игорю:
– Есть желание поехать за город, полюбоваться природой, подышать свежим воздухом? Можете взять с собой жену.
Шофер с недоумением посмотрел на капитана. Что же – начальник арбайтзамта был занят, и Игорь мог располагать машиной.
– С удовольствием, – восторженно встретил Игорь затею офицера.- И моей жене, Стасе, приятно будет.
В веселом настроении Игорь, Белов, Кузнецов, Стася и Нина выехали за город. Машина взяла курс на Киверцы. Но не доезжая двух-трех километров, Игорь вознамерился повернуть обратно.
– Поедем прямо! – строгим тоном предложил капитан.
– Зачем?
– В Киверцы!
Игорь насторожился и готов был ослушаться офицера, но Кузнецов повелительно скомандовал:
– Никуда не сворачивать!
Забеспокоилась Стася. Она попросила объяснить, что все это значит?
На киверецком маяке шофер с женой были переданы партизанам. Машину перекрасили. На другой день Кузнецов и Карст отправились на ней обратно в Луцк. За рулем сидел Ваня Белов.
У контрольного пункта их остановили. Пауль Зиберт предъявил документы, и им разрешили следовать дальше. Кузнецов тщательно собирал данные о группенфюрере СС Шене. Он был правой рукой Эриха Коха. Власть этого эсэсовца распространялась от Припяти до Буга. Николаю Ивановичу пока ничего конкретного о нем не удалось узнать. И после второй встречи с Вальтером Биндером также мало что прояснилось. Кузнецов и Ваня Белов на машине успели побывать в разных концах Луцка, однако все предположения о возможной встрече с палачом Шене не дали результатов. Он исчез прежде, чем его настигла карающая рука партизан. Больше не было смысла задерживаться в Луцке. Надо возвращаться в отряд. Мысль о возмездии над Кохом и Шене не покидала Кузнецова, он не терял надежды совершить его, если даже придется для этого проследовать не одну тысячу километров.
– Завтра возвращаемся,- сообщил Николай Иванович Белову.- Здесь нам делать больше нечего.
– А как же с Готлибом?
– Да, да,- оживился Кузнецов.- Пока есть свободное время, займемся им.
Проведенной разведкой установили, что Эрнст Готлиб состоит в чине капитана, является приближенным шефа гестапо Фишера. Обычно ровно в пять за ним в гестапо приезжала машина и отвозила в замок Любарта. Садист по натуре, Готлиб там упивался истязаниями заключенных. Ударить по голове и наблюдать, как человек падает в безсознательном состоянии, или бить по лицу каким-либо тяжелым предметом, резким ударом в живот сбивать допрашиваемого с ног,- не доставляло ему уже удовольствия. Куда с большим наслаждением он загонял иглы под ногти или щипцами вырывал их, пальцем ударял в глаз, после чего глаз вытекал, поджигал волосы на голове мученика… Своей изобретательностью в пытках он превзошел матерых палачей тюрьмы. Фашист Готлиб беспрерывно твердил, что все эти действия оправданы самим богом, так как господствующая арийская расса не должна проявлять малодушия к низсшим неполноценным племенам. Их удел один – они должны быть убраны с дороги! А каким методом это сделать – не столь важно. Важно другое: убрать их необходимо как можно скорее.
Белову удалось установить – Готлиб выходит из замка в семь часов вечера. Его и решили взять во время возвращения из тюрьмы.
Тревожный зимний день растворился в сумерках, и от этого еще суровее стали на фоне белого покрова башни замка Любарта.
Как только от замка отъехал черный «оппель-капитан», которого срочно отправил будто бы по распоряжению Готлиба. офицер Зиберт, у ворот остановился зеленый «оппель». За рулем сидел бравый солдат в немецкой форме. Ровно в семь у входа показался Готлиб. Он посмотрел по сторонам. Где же знакомая машина? Ваня Белов проворно открыл дверцу и вытянул в приветствии руку.
– Господин офицер, меня прислали за вами. Ваша машина неисправна.
Готлиб остановился. «Кто бы мог это сделать?..»
– Кто вас послал?
– Начальник отдела подполковник Краузе, господин капитан.
Готлиб подошел к машине, заглянул во внутрь.
– Знаешь, куда везти?
– Знаю, господин офицер, в гестапо.
Только заревел мотор, к машине подошел светловолосый, рослый немецкий офицер.
– Едешь в город? – обратился он к шоферу и, получив утвердительный ответ, попросил подвезти его в центр.
– Если господин капитан разрешит,- кивнул шофер головой на Готлиба, сидевшего на заднем сидении.
– О, коллега… Хайль! – наигранно произнес Кузнецов.- Окажите честь! Капитан Пауль Зиберт! Спешу в гестапо, есть важные дела.
– Садитесь, капитан, нам по дороге,- сухо пригласил Готлиб.
Машина тронулась. Проскочив деревянный мост, Белов резко затормозил. Кузнецов в ту же секунду приставил пистолет к виску фашиста:
– Ни с места! Малейшее движение будет вам стоить жизни!
Белов ловко обезоружил фашиста, испустившего зловоние и затрясшегося, как в лихорадке. Ладонью Кузнецов зажал рот Готлиба, а потом ему загнали кляп и скрутили руки назад.
– Извините за неудобства,- иронически сказал Кузнецов.- Что поделаешь, такова наша служба.
Готлиб таращил глаза на Кузнецова и от волнения не мог сообразить, кто же рядом сидит: гестаповец или, о, не дай бог, красный агент? И словно почувствовав терзания пленника, перекрикивая шум мотора, Кузнецов внес ясность: