Борис пробирался между стволами тростника, увлеченный своей мыслью. Он озирался вокруг, пытаясь обнаружить хотя бы одно существо привычной его глазу величины. Ничего не было — ни травинки, пробивающей тучную влажную почву, ни насекомого, мелькающего среди зелени, ни паука, раскинувшего свою паутину между стволами. Высоко над зелеными сводами тростника слышалось жужжание — там, очевидно, летали какие‑то крылатые существа с фантастическим обликом чудовищ из детских сказок, но Борису сквозь листья ничего не было видно.
Он шел вперед, пробиваясь к озеру. Ему хотелось видеть свободное пространство. Тростник, очевидно, занимал вокруг водного зеркала широкую полосу, так как Борис шел не менее получаса, пока не увидел сквозь зеленые стволы блеснувшую на солнце голубизну. Он побежал, с трудом вытаскивая ноги из влажной почвы. Утомление и любопытство заглушили сознание опасности этой экскурсии. Еще несколько шагов — и перед ним открылась необозримая гладь озера.
Неподвижный воздух застыл над зеркальной поверхностью воды. Опрокинутые вниз сияющими вершинами, отражались в озере красные громады гор. Над водой стремительно рассекали пространство огромные прозрачные существа, распространяющие резкое жужжанье.
“Стрекозы”, — определил Борис, с восхищением рассматривая стройные тела и легкие крылья гигантских насекомых. Одно из них остановилось в воздухе, бешено работая крыльями, совсем близко от Бориса, так что он отчетливо увидел длинное, расчлененное брюшко, тонкие повисшие ноги, огромные шарообразные глаза и мощные челюсти. Стрекоза сделала бросок — в воду, медленно кружась в воздухе, полетели крылья злополучной жертвы. Борис даже не заметил, какое насекомое было уничтожено.
Он посмотрел в воду. Луч солнца едва проникал в мрачную глубину у берега. Борис долго всматривался, чтобы разобраться в переплетении водорослей. Блеснул яркокрасный шарик, медленно проплывший между подводными стеблями. Задел плети какого‑то растения — и остановился. Плети медленно сократились, приподнимая шарик. Борис понял, что это щупальце какого‑то живого существа. Напрягая зрение, он увидел это существо. Оно свесилось зеленоватым прозрачным сучком с листа растения, похожего на кувшинку. И сейчас же он догадался, что это не кувшинка, а исполинская ряска, и повисшее на ее нижней поверхности существо — гидра, увеличенная до размеров мизинца.
Борис нагнулся, вытащил из воды круглую пластинку ряски, перевернул. Тело гидры распласталось на нем комком прозрачной слизи. Борис внимательно всмотрелся и увидел первый раз в жизни невооруженным глазом тончайшее строение живого существа. Все тело гидры казалось состоящим из мельчайших, едва различимых пузырьков, тесно прилегающих друг к другу, напоминая густую пену.
— Это же клетки! — сказал Борис, ошеломленный этим зрелищем. — Да, клетки, несомненно. Клетки, увеличенные до размеров видимости простым глазом.
Завеса приподнялась. Бориса уже охватил азарт исследователя, проникающего в неизведанную тайну природы.
Он потер себе лоб, вспоминая все, что знал о размерах клеток. Из глубины утомленного сознания выплывали неясные образы из книг и учебников. Микроскопическая анатомия никогда не интересовала Бориса, но он хорошо помнил, что клетки всех живых организмов измеряются тысячными долями миллиметра. Но перед ним было существо, состоящее из клеток, во много раз превышающих эти размеры.
“По–видимому, так, — размышлял он, продолжая рассматривать гидру, которая медленно расправляла свои щупальцы на влажной поверхности листа. — Клетки увеличены во много раз”.
Да, очевидно, это и было разгадкой. Случай привел их маленький отряд в такое место, где силы природы произвели единственный и, вероятно, неповторимый эксперимент, создав мир гигантских организмов, с чудовищно увеличенными клетками.
Легкий плеск прервал его размышления. Он поднял голову, опять его охватило тошнотное чувство отвращения и страха. Из воды выглянуло знакомое ему зеленое рыло. Борис ясно различал светлое, с коричневыми пятнами брюхо гигантской лягушки. Глаза животного закрылись, по бокам вздулись, как паруса, огромные пузыри.
Урр–рр!.. — раздался оглушительный, потрясающий рев, вызвавший тупую боль в ушах.
Борис медленно попятился, не сводя глаз с исполинской морды. Несмотря на опасность положения, где‑то в глубине сознания возникло и затаилось воспоминание о вчерашнем испуге от этих громоподобных звуков — воспоминание, вызвавшее в нем припадок судорожного нервного смеха. Звук так же внезапно прекратился. Гладь воды прочертила темная тень, точно снаряд промчался под поверхностью. Морда исчезла. В покрасневшей воде расходились круги.