— Низкая каучуконосность?
Петренко кивнул:
— Да. 10 и 5.
Брови девушки сдвинулись…
— Что же теперь делать? — спросила она с огорчением.
Петренко пожал плечами:
— Будем работать дальше.
— Что же без конца работать, если ничего не получается? — печально сказала Женя.
Петренко улыбнулся:
— У меня есть новый план.
— Какой же?
— Вывести такую же форму на Украине.
— Ну?
— И произвести скрещивание отдаленных родственников.
— И что же?
— И получить изменчивый, податливый материал, из которого можно будет сделать то, что нам нужно.
— Но для этого потребуется еще три года, — сказала Женя.
— Да. Три года. Если снова повезет.
Женя задумалась, разглядывая огромные корни.
— Как жаль, — сказала она, — что из этой злосчастной экскурсии мы не принесли ничего. По–моему, те гигантские корни, что вы там нарыли, — обратилась она к Борису, — могли бы пригодиться в этом деле.
Павел опустил голову.
— Ну, я пошел, — сказал он глухо. — Мне в самом деле очень нездоровится.
Петренко, Карцев и Женя молча смотрели, как он неуверенной походкой подошел к двери, открыл, оглянулся через плечо, словно желая что‑то сказать, но не сказал ничего и вышел.
— Да, — сказал Борис тихо. — Ничего из нашей экскурсии не вышло.
Он помолчал.
— Ничего! — добавил он спустя минуту. И вдруг вспомнил. Рука его опустилась в карман. Он вытащил полную горсть, разжал пальцы и протянул руку Григорию Степановичу и Жене. Они с интересом склонились над ладонью.
— Что это? — спросила Женя с удивлением, рассматривая темные зерна, по размерам слегка уступающие кедровым орешкам.
— Вот вам и партнер для вашего скрещивания, — сказал Борис торжественно. — Знаете, что это такое?
Петренко покачал головой, не сводя глаз с зерен.
— Это семена гигантской расы кок–сагыза, — объяснил Борис. — Тараксакум гигантеум.
Женя захлопала в ладоши. Борис с улыбкой встретил ее смеющийся взгляд.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
…Истина в том, чтобы делать так называемые чудеса своими руками…
БОРИСУ КАРЦЕВУ не приходило в голову, что экспедиция, которую он нагнал спустя неделю после экскурсии в долину Батырлар–джол, затянется на такой длинный срок.
Шли месяцы. Станция за станцией — отряд двигался по отрогам Тянь–Шаня, углубляясь в самое сердце гор, в поисках таинственного центра, откуда шло тяжкое дыхание пораженной неведомой болезнью природы.
Болезнь еще не имела имени, в переписке органов здравоохранения и научно–исследовательских институтов она получила наименование “форма 101”. Она появлялась внезапно — разила молниеносными, не знающими промаха ударами, шла из кишлака в кишлак отмечая свой путь смертью и разрушением, и исчезала так же внезапно, как и появлялась. Ее появление совпадало с набегами грызунов — в годы влажные, обильные пищей, с тучных горных пастбищ спускались проворные острозубые зверьки, гонимые великим инстинктом расселения. Они несли на себе насекомых, переполненных микробами страшной болезни. Ночью человек чувствовал укол и, не просыпаясь, начесывал место укуса. А наутро, багровый от жара, он просыпался, схваченный в тяжелые объятия болезни.
Болезнь шла на убыль. Но было опасение, что она покидала речные долины не навсегда. И перед отрядом стояла задача — найти ее природные очаги, разыскать места, где укрывалась она, пережидая тяжелые времена, — разыскать и уничтожить.
Из предгорий в ущелья, затем на альпийские пастбища, с пастбищ на высокогорные пустыни переходил отряд по следам отступающей болезни. Борис уже так привык к кочевому существованию, что о городской жизни вспоминал, как о каком‑то далеком, полузабытом сне. Реальными были холодные утра, завтрак, пахнущий дымом, утренний обход поставленных на ночь ловушек для грызунов, длинный–длинный день в палатке, в душном и тесном костюме, специально одеваемом для вскрытии зараженных животных, и вечера у костра, когда весь отряд собирался, чтобы обсудить итоги дневной работы и наметить план на будущее.
Карцева иногда поражало, как мало времени у него оставалось для того, чтобы заняться другими мыслями, подумать о личных делах. Высокий азарт, ярость исследователей, волнуемых схваткой с косностью природы, овладели всеми участниками отряда — эпидемиологами, микробиологами, зоологами. Близость победы над страшной болезнью мешала думать о чем‑либо ином, кроме цели, стоящей перед экспедицией.