— Да ты скажи, чон–ата[7], почему? — спросил Павел.
Старик покачал головой.
— Никто не помнит… Давно было. Эчак–эле[8]. Мой ата[9] и чон–ата[10] и мои ата–бабалар[11] знали. Нельзя туда ходить. Батырлар–джол.
— Ну, а почему? — не унимался Павел.
— Была большой щель. Стадо гонял. Большой стадо гонял. Хозяин был батыр[12]. Много батыр, целый народ. И путь был Батырлар–джол.
Старик замолчал, задумчиво помешивая веткой в золе костра.
— Что же с ним случилось? — спросил, наконец, Павел.
— Ата и чон–ата не уважал. И закрылся путь вниз. Щель узкий–узкий стал. И народ остался там. Давно было. Эчак–эле.
Стало совеем холодно. Поднимался ветер. От костра посыпались искры, разметавшиеся в темноте.
— Здесь будем спать? — спросил Борис.
— Зачем здесь? — отозвался старик. — Замерзнешь. Юрта иди.
Павел поднялся.
— Так завтра жди нас, карыя, — сказал он потягиваясь.
— Идешь? — спросил старик.
— Пойду. Зачем сказкам верить? Мы ищем новый каучуконос. И найдем его там, откуда ты его притащил. Ведь ты его брал — не боялся?
— Ой, боялся…
— Ну, все‑таки взял. А сказку будешь рассказывать своему мемире.
— Зачем так говоришь, Павел? — сказал укоризненно старик.
Он вскочил со своего места.
— Постой. Увидишь!
Полосатая спина его халата исчезла в черном отверстии входа в юрту. Борис с Павлом переглянулись. Но, прежде чем они успели обменяться словом, старик показался снова в мерцающем свете костра.
— Смотри, — сказал он, развертывая темную тряпку с какого‑то длинного предмета.
Тряпка упала. В руках старика оказалось что‑то желтовато–серое, вытянутое.
— Смотри, — повторил он с торжеством в голосе.
Павел взял в руки предмет, поднес к свету и обратился к Борису:
— Ну, это, кажется, по твоей части. Кость.
Борис посмотрел на кость с удивлением. Взял осторожно в руки, прикидывая на глаз ее длину. В ней было не менее метра. Она совершенно высохла. Но отнести ее к окаменелостям не было никаких оснований. Она, очевидно, пролежала под дождем и ветром десяток–другой лет, не больше.
— Верблюд? — спросил Павел.
Борис отрицательно покачал головой, продолжая рассматривать кость.
— Это бедренная часть, несомненно, — сказал он наконец, — но только не копытного.
— Что же это, тигр?
Борис в смущении поскреб ногтем по головке кости.
— Ты знаешь, я много работал с грызунами. И если бы не эти чудовищные размеры, я был бы готов спорить на что угодно, что это бедро зайца или кролика. Отдашь нам или продашь? — обратился он к хозяину.
— Ай, нет, нельзя, — сказал тот, торопливо потянув кость из рук Бориса. — Нельзя, нельзя. Хоронить надо… Стадо вниз пойдет, хоронить будем. Батыр кость. Нельзя продавать.
Он завернул кость в тряпку и снова исчез в юрте.
— Любопытная штука, — сказал Борис. — Неужели я настолько забыл сравнительную анатомию, что не смог отличить бедро верблюда от бедра зайца?
— Ну, будем думать, что это верблюд, — махнул рукой Павел. — Пошли спать. На рассвете выедем… Днем будем на станции. А завтра в ночь начнем наш поход.
4
— НУ, как здоровье? — спросил директор, поднимаясь со своего места.
— В порядке, Анатолий Петрович, — ответил Павел, пожимая его тонкие пальцы своей широкой рукой.
— Мы вас заждались, — продолжал директор, мельком взглядывая на Бориса.
Павел заторопился его представить.
— Мой друг, Борис Карцев, зоолог. В связи с его приездом у меня опять к вам просьба, Анатолий Петрович.
В голосе Павла зазвучала нотка смущения.
— План новой экспедиции? — усмехнулся директор.
— Последней, Анатолий Петрович. Есть место, куда мне одному не пробраться. А вдвоем–втроем при некотором навыке в альпинизме можно.
— Даже втроем?
— Да, Анатолий Петрович. Если разрешите, Женя Самай тоже отправится с нами.
Директор слегка нахмурил брови.
— Ну, это уже компетенция Григория Степановича. Если нет срочных анализов, то он, вероятно, позволит ей отправиться с вами. Надолго?
— На три–четыре дня.
— А можно спросить, куда? — В голосе директора прозвучала неодобрительная ирония.
— На Мульма–Тау.
Лицо директора выразило удивление.
— Так вы уж там не раз бывали.
— Хочется еще побывать, — ответил Павел уклончиво. — Я не всюду успел пройти. Есть места, можно сказать, неприступные, где подъем очень трудный. Там я рассчитываю на помощь своего приятеля.