— Видишь, вот и я верю и не могу избавиться от страха, от уверенности, что если бы я умер, вечность для меня стала бы страшной…
— Ах, не говори так, — перебил его доктор, вставая со стула. — И чтобы ты больше не предавался своим мрачным мыслям, я тебе лучше расскажу новость; пан Николай Орловский взял к себе свою внучку, и сегодня вечером они прибыли в Орлов. Так, по крайней мере, сообщил мне Раушер. Завтра вечером в Орлове должна быть свадьба. Адам Орловский женится на своей кузине.
— Вот как? — Щёки больного покраснели от волнения. — Но ведь Адама не было дома!
— Он вернулся. Сейчас его тоже нет дома, он только к свадьбе вернётся. После женитьбы молодые поселятся в другом имении, в Горке, которое пан Николай дарит своей внучке на свадьбу.
Оттуда Адам отправится в экспедицию.
— А Маргита? — Больной приподнялся в постели, уставившись на своего друга.
— Маргита Орловская станет хозяйкой и будет ухаживать за дедом.
— Она останется здесь? А мой отец! Ах!..
— Никуша! О, что я делаю? Кому я всё это рассказываю? — воскликнул Аурелий, ударив себя по лбу. — Ведь она его сестра!
Он поспешно стал выводить из глубокого обморока своего юного друга. Вскоре тот пришёл в себя, но разговор не был продолжен. Больной устал, слабость клонила его ко сну.
Во сне он ещё раз со вздохом сказал: «Она придёт, наша Maргита, она придёт, но не к нам, ах!..».
ГЛАВА ШЕСТАЯ
По ярко освещённому залу расхаживал пан Николай Орловский, заложив руки за спину и поглядывая на дверь, будто он с нетерпением кого-то ожидал.
Наконец зашуршал занавес, и перед паном Орловским остановилась в ярком свете стройная миловидная девушка. Старик с радостью разглядывал это изящное, но так серьёзно выглядевшее существо.
— Извини, дедушка, что заставила тебя так долго ждать: я была на кухне, там просили моего совета по одному делу.
— Маргита, что я слышу? Ты взяла в свои руки скипетр власти, едва вступив в этот дом? — сказал старик улыбаясь. — Не успела ты приехать, они уже просят у тебя совета?
Он протянул обе руки навстречу внучке и привлёк её к себе.
— Очень просто, — ответила она, целуя его. — Я увидела, как кухарка и ключница о чём-то очень серьёзно рассуждали, спросила о причине спора и пошла с ними. Ты же меня позвал сюда, дедушка, а я приехала не бездельничать.
— Конечно, конечно, однако в приготовлениях к собственной свадьбе тебе нечего участвовать, это наше дело.
На мгновенье тень пробежала по её лицу.
— Не забывай, дедушка, что наша свадьба лишь второстепенное, хотя и необходимое дело, которое позволит мне остаться у тебя.
Пан Николай испуганно посмотрел на свою внучку.
— Разве для тебя главное — быть со мной? — спросил он.
Она своими большими глазами посмотрела на него и спокойно сказала:
— Да, ты первый и единственный человек, который любит меня и который нуждается во мне, поэтому я хочу жить для тебя.
— А Адам?
— Адам? Зная, что я у тебя, он спокойно может путешествовать. Он, наверное, будет очень доволен.
Тяжесть легла на сердце пана Николая: не таким он представлял себе этот союз. Он подумал, радуясь: «Да она его просто не знает, поэтому так говорит! Главное, что они согласились, остальное приложится». А когда внучка так спокойно стала расспрашивать о приглашённых гостях и рассматривать своё приданное, подвенечное платье, фату и венок, дед окончательно успокоился.
На следующий день старик прямо-таки расцвёл, когда увидел, как она управляется с домашними делами. Звонкий голос молодой хозяйки оживил старый дом.
В Орлове не заметили, как пролетел день подготовки к этой странной, как выражались слуги, свадьбе. К вечеру приехал пан Адам с тремя друзьями, а следом за ним начали съезжаться гости.
Венчание было назначено на шесть часов в Подграде, затем в Орлове должен был состояться ужин, утром — торжественный завтрак, после чего молодожёнам надлежало отправиться в Горку. Таков был план пана Орловского.
Примерно через полчаса после прибытия в Орлов пан Адам, уже одетый в свадебный костюм, нарядный, как и полагается жениху, вышел на балкон, чтобы немного прохладиться. Молодой человек был взволнован, как ни старался он внушить себе, что этот шаг, к которому его принудил дед, для него лично не имеет ни малейшего значения. Ему было противно играть роль жениха. Он злился на самого себя за то, что в угоду деду согласился связаться с такой юной девушкой, которой он сегодня даст обет верности и которая всю жизнь будет ему в тягость, не говоря уже о том, что он предоставляет ей право владеть им. Он был рад, что не видел её до сих пор, и всё же ему хотелось наконец узнать, какова была эта навязанная ему невеста. Балкон освещался двумя розовыми светильниками. Вокруг всё было так красиво! Вся округа, засыпанная снегом, была погружена в таинственную тишину, как зачарованная. Однако пан Адам не замечал этого, его раздражение всё больше росло. Если бы это не было связано с его собственной честью и честью деда, он бы не сделал этого шага. Конечно, он завтра же отправится в путешествие, о котором столько лет мечтал, но не свободным молодым человеком, а мужчиной, которого общественные отношения принуждали хотя бы в письмах заботиться о жене. И, кроме того, он был обязан вернуться к ней!«
В волнении он провёл рукой по волосам, повернулся и непроизвольно отступил, увидев рядом с собой девушку, которая стояла, прислонившись к перилам балкона, в белоснежном платье, в фате, ниспадавшей из-под миртового венка. Её чёрные глаза с тоской смотрели на виднеющиеся невдалеке горы.
Адама охватило странное чувство. Мысли в его голове стали путаться: «Это — твоя невеста! Неужели это она, Маргита?». Нет, этого не может быть! Но ведь это лицо пана Коримского! Фигура и глаза когда-то столь любимой тёти Наталии! Как зачарованный, смотрел молодой Орловский на свою невесту. В этот момент она обернулась. Краска залила её лицо, потом оно побледнело; Маргита отступила назад, и между молодыми людьми, хоть их разделяло всего три шага, возникла пропасть.
— Добрый вечер, Маргита! Целую вашу руку, — поприветствовал её молодой человек.
— Добрый вечер, — прозвучал равнодушный ответ.
— Адам Орловский, — представился он.
— Узнаю вас по фотографии.
— Вот как?
Они замолчали. Его обескуражила эта холодность. Такой он себе эту девочку из пансионата в А не представлял. Адам достал часы.
— Наверное, пора, — сказал он, глядя на циферблат, хотя не — видел при этом ни стрелок, ни чисел.
— Прошу в дом, дедушка перед венчанием хочет представить нас обществу.
Он вежливо открыл перед ней дверь. Она подняла свой длинный шлейф и лёгкими шагами прошла мимо него. Его коснулся аромат резеды и ландыша. И вновь овладело им это странное чувство…
Молча они прошли коридор до первого зала. Там навстречу им вышел пан Орловский. Адам увидел, как засветились глаза невесты и как она прильнула к деду.
Официальное представление молодых закончилось; настала пора отправляться в церковь. Маргита, белее своей фаты, с помощью жениха села в карету. Не было благословляющей руки над её головой. Она почувствовала себя сиротой: у неё не было никого на всём белом свете, кто мог бы оградить её от этого страшного обета, связывающего её на всю жизнь с чужим человеком. По дороге в церковь молодые не сказали друг другу ни слова. А от церемонии венчания у Маргиты остались лишь мрачные воспоминания. Адам уже не стеснялся роли жениха такой красивой невесты. Скорее наоборот — эта роль начинала ему нравиться…
Пышный свадебный пир подходил к концу. Гости уже разъезжались. Все они были очарованы красотой невесты, и за молодой четой затворилась дверь салона Маргиты.
«Наконец мы можем поговорить наедине, — начал Адам. — До сих пор у нас не было этой возможности. Дедушка хочет, чтобы мы завтра посетили твоё имение Горку. Ты не возражаешь, если мы перейдём на «ты»?