— По лесу поедем веселее, — приоткрыв глаза, оживился сопровождающий.
— Спишь и видишь, — пробубнил Маркушин.
Не доехав до лесу километра, машина, преодолевая пологий овраг, прочно села в большом сугробе. Маркушин вылез из кабины и ушел вперед на разведку, прикрывая лицо рукавом ватника. Вернулся белый и заиндевевший, как дед-мороз. Мокрое лицо его обрамляла белая овальная рамка из козырька и наушников шапки, завязанных под подбородком.
— Сели на мель основательно, — сказал он. — А ну-ка, привстань, княже.
Сопровождающий наклонился вперед, приподнялся. Шофер вытащил из-под сиденья топор и веревку.
— Сиди тут да смотри, чтобы мотор не заглох. Я — в лес, за ветками.
Маркушин захлопнул дверцу и, согнувшись, отворачивая лицо от ветра, пошел.
Навстречу ему по противоположному склону оврага спускалась автомашина. Маркушин побежал к ней, высоко задирая увязающие в снегу ноги. Встречный грузовик затормозил. Из кабины выскочил шофер в серой шапке, с погонами ефрейтора на плечах. Маркушин узнал в нем Петра Копылова, шофера из соседней армейской части. Копылов тоже узнал Маркушина.
— А, Иван, — звонко крикнул он. — Здорово.
Голос Копылова, звонкий, сильный, без труда покрывал вой метели.
— Ерунда какая, — кивнул вверх ефрейтор. — Я еле ползу.
— Ну, и ползи дальше, а я в лес, — без улыбки сказал Маркушин, даже не ответив на приветствие Копылова.
Петр совсем недавно оказался невольным соперником Маркушина в любви. Собственно, они и познакомились через Веру — веселую, кругленькую, подвижную девушку из военторга. Раньше она проводила свободное время с Маркушиным, но откуда-то появился этот Петр и все пошло шиворот-навыворот. Теперь Вера часто приходит в базовый клуб с Петром, и хотя по-прежнему дружески здоровается с Маркушиным и иногда даже танцует с ним, но Иван-то чувствует, кто ей милее. Что же хорошего нашла она в этом солдате? Маркушин из гвардейской части, подводник, и если б не проклятая кессонная болезнь…
— Застрял? — крикнул Копылов, взглянув на грузовик Ивана. — Ерундовское положение.
— Ничего, выберусь, — независимым тоном ответил Маркушин.
— Постой, ты куда? За ветками? Длинная история. Я тебя скорей вытащу.
— Ладно, обойдусь… Помощник выискался!
— Ты не городи ерунду, — спокойно ответил Петр. — Я знаю, тебя… Но сейчас не до этого. Давай трос, спарим с моим, — выдерну мигом.
— Сам выдернусь, — упрямился Иван.
— Мозгами пошевели — простая арифметика: часа три угробишь на хождение туда и обратно. Простой и у тебя, и у меня. Мне же здесь не проехать обочиной, а…
— Так бы и говорил сразу, что тебе проехать надо.
— Оба выполняем задание — чего делить? Налаживай трос. Задним ходом потяну. У меня двойные цепи на колесах и груз тяжелый.
Маркушин потоптался на месте, словно раздумывая — уступить или нет, и неохотно направился к своей машине.
— Учти, — крикнул он, — я бы сам вылез. Но ты говоришь… Тогда, конечно. А мне не к спеху.
Через некоторое время оба грузовика выползли из оврага и разъехались. Копылов подбежал к Маркушину, когда тот сматывал трос.
— Зря ты, Иван, дуешься. Ерунда. Я тебе насчет Веры скажу…
— При чем здесь Вера? — проворчал Иван.
— Эх, какая ерунда, — искренне пожалел Петр о чем-то. — Приходи двадцать третьего в клуб. Вера будет.
— Ладно, — небрежно перебил его Маркушин. — Не стоит об этом разговаривать.
…Через несколько дней перед самым праздником — Днем Советской Армии — Маркушин снова отправился в рейс по той же дороге. Уже вечерело, когда он возвращался обратно. Иван торопился. Надо было успеть на праздничный вечер. Мичман, отправляя Маркушина в рейс, обещал оформить увольнение. Не опоздать бы. Пока доедешь до части, переоденешься, получишь увольнительную… Копылов этот наверно уже надраил свои солдатские сапоги и ждет не дождется увольнения. Нет, Иван нынче не будет хлопать ушами, а подойдет и так вот, серьезно и окончательно, поговорит с Верой. Не опоздать бы…
Маркушин благополучно миновал памятное место в овраге, прибавил скорость. Ветер усилился. По полю стремительно неслась поземка. И вдруг, словно нарочно, разом потускнело все вокруг. Смотровое стекло затянула серая пелена. Иван включил свет, и темнота сразу сгустилась, обступила машину со всех сторон. Свет фар увязал в рое вихрящихся снежинок.
Грузовик проскочил поле. В лесу ехать было легче. Сопровождающий, дремавший всю дорогу, встрепенулся.
— Ну, теперь скоро доедем.
— Доедешь, держи карман шире.