Яйцо.
Голубоватая толстая скорлупа, размером оно побольше куриного, да и потяжелее, я бы сказала, что напоминает страусиное. Увесисто умещается на ладони одной руки. Для виверны размерчик маловат, но я не в курсе того, какими у этой огромной твари должны быть детеныши, так что кто ее знает. Панды рождают тоже не похожими на своих родителей и больше напоминают ящериц, чем черно-белых медвежат, в которых превращаются после активно роста.
Прижимаю к себе яйцо и бегу обратно. Это если не заставит виверну крушить все вокруг, то хотя бы отвлечет и позволит Хантеру и остальным нанести ей решающий удар.
Выть тварь так и не прекратила, чем ближе я бегу, лавируя в потоке мчащихся мне навстречу, к выходу прочь из здания, людей. Да уж, сегодня здесь собрались все сливки общества. Если они пострадают, однозначно их семьи и другие аристократы так этого не оставят. Ну, мы еще посмотрим, кто кого сможет спровоцировать и на чью голову выльется всеобщее недовольство. Боюсь, недолго нашему королю сидеть на троне.
Через оставшийся единственным выходом из оперного зала проем я вбегаю внутрь и поднимаю высоко над головой, словно знамя, добытое поразительно удачно яичко. Спасибо Роджеру, что он не подчистил за собой, иначе я бы вряд ли проверила нишу, которой под подоконником быть не должно было.
- Ниль? – Хантер с мечом наперевес замечает мою фигуру на противоположном от себя конце помещения.
Хорошо, что он не перевоплотился, иначе, увидевшие такой мохнатый и хвостатый образ гости вряд ли бы отреагировали с подобным мне умилением.
Оборот – припасенная на самый крайний случай мера. Показавшись в таком обличии, князь рискует повесить на семя клеймо такой же твари, против которых он всю жизнь сражался. Даже близкие ему люди могут не принять такой метаморфозы, что уж говорить о настроенных предвзято столичных дворянах?
Через ряд кресел с болью смотрю как по полному беспокойства и страха дорогому лицу вниз ползет дорожка крови и пытаюсь выдавить обнадеживающую улыбку. Все будет хорошо.
- Эй ты, ничтожество ядовитое! Гляди, что у меня! Сейчас как уроню! – кричу, что есть мочи, и чудо, тварь тянет свою огромную башку, ведя местом, где у нее расположены прорези для ноздрей, в мою сторону. Налитые кровью хищные глаза виверны среди мелких, тщетно пытающихся сразить ее людишек, фиксируются на мне и «драгоценности», за которой она сюда прилетела.
- Нет! – кричит мой любимый, когда тварь бросается в мою сторону, раскрывая вонючую, полную зубов пасть.
36
Тяжелое яйцо виверны надолго в моих руках, вопреки ожиданиям твари, не задерживается. Стоит только чудищу бросится в мою сторону, раскрыв ужасную пасть, я что есть мочи бросаю яйцо вперед. Оно летит, делает в воздухе несколько финтов вокруг своей оси и попадает аккурат в раскрытый рот своей родительницы.
Вопль застревает в горле твари, мне даже кажется, что взгляд ее меняется на шокированный, хотя очевидно, что подобных эмоций тварь выражать не способна.
Лапы рептилии мнутся на месте и делают несколько шагов назад. Уверена, если бы у виверны была передняя пара конечностей, она бы разодрала себе глотку. Мотая головой их стороны в сторону, тварь хлопает крыльями, не предпринимая при этом попыток взлететь. Замечаю периферическим зрением, что рыцари теснят круг, готовясь к новой атаке. Одно из крыльев виверны кровит, рана серьезная.
Но…внезапно, так же, как и началось, выдав напоследок пронзительный вопль, монстр заваливается на бок, поверженный, с глухим грохот туша падает на пол, поднимая облако пыли.
- Э-э-э… - тяну неловко.
- Нильсина Глостер! – добравшись, наконец, до своей сумасшедшей невесты, Хантер принимается сразу же отчитывать меня за непослушание, в то время как его отряд окружает тело твари.
- Я не люблю свое полное имя, не зови меня так.
- Именно поэтому я тебя так и зову. Нильсина Глостер, зачем ты вернулась? Ты хоть понимаешь, что я почувствовал, когда увидел тебя здесь с этим дурацким яйцом, а?
Злой не на шутку.
- Безграничную любовь? – угадываю робко.
Руки мужчины крепко сжимаются на моей талии, князь притягивает меня к себе и прижимает так сильно, что становится тяжело дышать.
- Я так испугался. Думал, что потеряю тебя.
Его горячее дыхание опускается на мою макушку, рождая дрожь, что пробегает по телу волной.
Вдыхаю родной запах и радуюсь, что мужчина не пострадал.
- Неужели яйца виверны тоже ядовитые? – бурчу в грудь не отпускающего меня от себя Хантера. Щекой ощущаю вибрацию, когда он говорит:
- Да. Яйца этих тварей обычно обладают такой концентрацией токсинов и ядов, что взрослым особям подобное только снится. Никогда за весь жизненный цикл виверны не бывают настолько смертоносны, как в стадии зародыша в скорлупе. Природа монстров позаботилась, чтобы матери оберегали свои яйца, а чужаки не смели даже близко подходить. Если что-то случится с кладкой, злоумышленник погибнет на месте. Жидкость в яйце особенно опасна, один ее запах может привести к удушью.
Я невольно вздрагиваю. А с виду казалось обычным яичком, только большого размера. Если бы хоть трещина на нем появилась, пока оно у меня в руках было, вряд ли я бы сейчас отогревалась в кольце рук жениха.
Необыкновенная удача! Боги на нашей стороне. Даже зная о грозящей мне опасности, оставшейся уже позади, я не так удивлена и обеспокоена, как переживающий за меня жених. Поглядите, он меня сейчас раздавит! При все физическом неудобстве на сердце так приятно. Ладно, ради такого можно и потерпеть. Расслабляюсь и позволяю жениху поступать как ему угодно.
Когда Хантер, наконец, успокаивается и разжимает объятья, при этом, крепко взяв меня за руку, чтобы не смела от него отойти ни на шаг, я приобретаю четкий обзор на театральный зал. Вернее, то, что от него осталось.
Здание сильно пострадало, но больший урон понесло именно это помещение. Сцена разрушена, только обломки торчат опасными кольями, а ведь еще недавно это был дорогой и качественный паркет. Ряды сидений искорежены, крыша практически вся обвалилась, часть стен тоже. Но, к счастью, люди князя живы и относительно невредимы.
Да, вон у Питера вывихнуто плечо, а капитан Бьорн с жалостью разглядывает свой согнутый клинок, пострадавший из-за обрушившейся груды булыжников, да и другие рыцари в кто в ссадинах, кто в гематомах, однако, главное, что обошлось без потерь.
Я касаюсь кристалла в огранке на тонкой цепочке на своей шее и выключаю запись. Не повредит еще несколько доказательств. Этот записывающий артефакт пойдет в коллекцию тех, которые я надевала на встречи с Роджером. Хе-хе, мы еще посмотрим, кто кого!
Когда все затихает, на месте происшествия появляется столичный гарнизон и рыцари короны. Все они уже явно не надеялись на то, что в театре будут живые люди, и потому, только заприметив тушу виверны и относительно целых рыцарей во главе с князем Севера, замирают. Но военные на то и военные, что могут быстро взять под контроль свои эмоции и начать работать. Так и мощь нашего королевства принимается за дело.
Хантер приказывает капитану Бьорну и его заместителю оставаться на месте и проследить за работой подоспевших как нельзя «вовремя» рыцарей и особенное внимание уделить трупу твари, чтобы никто не посмел уничтожить вещественные доказательства. Распорядившись, князь уводит меня прочь, прямо через образовавшуюся дыру в стене театрального здания, мы выбираемся наружу.
На улице толпа. Близко подходить боятся, но и не уходят. Тск, какие любопытные! Среди собравшихся легко определить, кто был еще не так давно в театре в качестве зрителя – мужчины во фраках и женщины в дорогих вечерних нарядах особенно примечательно смотрятся зимой на улице без верхней одежды. Но из них никто серьезно не пострадал, большинство вовсе отделалось испугом.