«Следующая станция — Тёрлс. Конечная станция — Дублин. Поесть можно будет только на вокзале — в поезде еду не разносят. Благодарим вас за то, что вы воспользовались поездом нашей компании».
Итак, полный провал, подумал он, тупо глядя в окно. Добравшись до Корка, Найалл обнаружил, что ему не хватает двух евро, чтобы купить билет на последний поезд до дома. В итоге ему пришлось долго топтаться на улице возле стоянки такси, выклянчивая у запоздалых прохожих монетку. В конце концов таксисты, которым, видимо, опротивело это зрелище, дали ему денег с одним условием: никогда тут не появляться. Сгорая от стыда, Найалл поклялся, что ноги его больше здесь не будет. Швырнув ему недостающие два евро, один из таксистов издевательски рассмеялся. При воспоминании об этом унижении Найалла до сих пор мутило.
Темные силуэты деревьев проносились мимо окна, сливаясь в одну сплошную темную полосу. Лес казался вымершим — волшебный мир, описанный Джимом, по-прежнему отказывался впустить его, с грустью думал Найалл. Но почему… почему?! Несмотря на вышки-ретрансляторы, автострады и бензозаправки, какие-то следы прошлого могли уцелеть, решил он, решительно гоня от себя мысль о том, чтобы сдаться, — если, конечно, кто-то позаботился хорошенько их спрятать. Как насчет логова волка? Или золотых чертогов принцессы Эйслин? Или — чем черт не шутит! — пещеры злого волшебника, чьи колдовские чары, словно отрава, и по сей день проникают в наш мир?
Злого волшебника?
Догадка молнией вспыхнула в его мозгу. Забыв об усталости, Найалл мгновенно проснулся. Даже боль в лодыжке на мгновение куда-то исчезла. Смутный образ, настойчиво отгоняя сон, встал у него перед глазами. Кажется, упоминание о чем-то таком было в дневнике Рошин, встрепенулся он — да, точно, в самом конце! Они с сестрами ехали в поезде — Найалл тешил себя мыслью, что сидит на том же месте, на каком когда-то они, — и Ифе вдруг призналась, как вытащила из кармана Джима бумажник и обнаружила там нечто вроде карты.
И тут еще одна догадка обрушилась на него — Найалл впервые понял, что означает выражение «как обухом по голове ударило». А что, если эта самая карта на самом деле не была плодом воображения Джима? Что, если «разряды электричества», спиральками исходившие из головы и кончиков пальцев колдуна, на самом деле были вовсе не заклинаниями, которые он творил, как подумали сестры, а возможностью общаться на расстоянии с кем-то, кого он не мог видеть?
Господи… Это ведь мог быть…
Найалл лихорадочно принялся рыться в рюкзаке, стараясь отыскать дневник. Трясущимися руками открыл его на том месте, где, как он помнил, имелось описание карты. «За стенами замка кто-то сидел, крутя рукоятку чего-то, сильно смахивающего, по-моему, на радиоприемник. Мне показалось, фигура принадлежит мужчине», — разбирал он торопливые каракули Рошин. Но тут было что-то еще, спохватился Найалл. Колдун в действительности оказался принцем, упавшая лошадь, всей своей тяжестью придавившая его к земле, сломала ему обе ноги. Не в силах встать, несчастный молча смотрел, как его брат Оуэн занес над ним нож, чтобы прикончить, — в глазах брата он прочел свой приговор и поэтому не просил о пощаде.
Рошин писала, что так и не смогла вспомнить, как звали несчастного принца — зато в память Найалла это имя врезалось накрепко. Наверное, потому, что Джим много раз повторял о заклятии, наложенном на принца Оуэна старым волком.
Его брата-близнеца звали Нед.
Найалл уже собирался закрыть дневник, когда внезапно ему на колени выпал смятый листок бумаги — скорее всего, он просто не заметил его, когда читал дневник в первый раз.
— Желаете перекусить, сэр? — проговорил чей-то голос у него за спиной, когда Найалл нагнулся, чтобы поднять листок.
Обернувшись, он увидел заспанную молодую женщину, толкавшую по проходу тележку на колесиках с горячим кофе и сандвичами. Мятое форменное платье было в каких-то подозрительных пятнах, словно она испачкала его в горчице.
— Ух ты! А я было решил, что тут не развозят еду! — удивился Найалл, поспешно прикрыв листок ладонью.
— Объявление слышали, да? Это раньше так было. А у наших все как-то руки не доходят сменить пленку, — подмигнула ему женщина. — Ну как — может, чаю?
— Нет, голубушка, спасибо, — отказался Найалл.
Эта была первая улыбка, увиденная им за последние несколько дней, — и на душе у него разом стало теплее. Махнув ему на прощанье рукой, девушка двинулась дальше, толкая перед собой тяжело нагруженную тележку. Дождавшись, когда за ней захлопнется дверь, Найалл наконец решился развернуть пожелтевший от времени листок.