Ему вдруг стало зябко… Перед ним лежало послание из другого мира. У Найалла вдруг возникло странное ощущение — словно ничем не стесненные мысли Джима, обратившись в чернила, пролились на бумагу, чтобы донести некое послание, тайный смысл которого ему еще предстоит угадать.
Вот мертвая женщина… ее тело лежит на тропинке, а за нею — толстая ледяная стена, перебраться через которую нечего даже и думать. Найалл осторожно провел пальцем на восток, пытаясь разобрать что-то определенное. Чернила немного расплылись — в точности как писала Рошин, — однако он без особого труда смог догадаться, что тут было изображено.
Это был замок, и внутри него сидел Нед, лихорадочно посылая в эфир сигналы — в надежде, что хоть кто-нибудь услышит его. Но там была еще одна крохотная деталь, которую Рошин, скорее всего, не заметила… а может, у нее просто не хватило времени, чтобы упомянуть об этом в своем дневнике. Две параллельные линии, изгибаясь, тянулись через весь листок и прятались в нарисованном лесу. Рисунок был грубым, однако Найалл мгновенно догадался, что это значит.
Железнодорожные рельсы.
Они заканчивались возле подножия горы. Вокруг нее Джим нарисовал цветы — можно было подумать, гора сама выпустила их из себя, стремясь этой хрупкой красотой хоть немного прикрыть суровость исхлестанного дождями и ветром гранита. Магия… снова магия, окружавшая тайное убежище принца-колдуна. Кокетливое стремление хоть как-то приукрасить суровость пейзажа. Закрыв глаза, Найалл попытался вобрать его в себя, мысленно перебирая в памяти то, что он прочитал в дневниках обеих сестер. Кажется, Джим в разговоре с Фионой упоминал, откуда он родом… или нет? Или еще кто-то случайно обмолвился о месте, где Джиму случалось жить раньше? Найалл долго копался в рюкзаке, гадая, куда запропастился дневник Фионы, и только потом вспомнил, как отдал его Мэри Кэтрин в обмен на записи Рошин. Минуточку, остановил он себя. В голове забрезжило смутное воспоминание. Кажется, это тот новый знакомый Рошин — тот самый, что называл себя Стражем Ворот — уж не он ли упоминал о замке, скрывавшемся в самом глухом уголке леса? Поезд тряхнуло — он постепенно замедлял ход. Через минуту они будут в Тёрлсе.
И тут Найалла будто толкнуло что-то. Вздрогнув от пришедшей ему в голову догадки, парень впился взглядом в висевшую на стене железнодорожную карту — взгляд его, скользнув от Тёрлса к Темплмору, остановился на Баллиброфи, потом двинулся дальше. Вглядевшись в смятую карту, которую по-прежнему сжимал в кулаке, Найалл с изумлением убедился, что грубый рисунок, сделанный рукой Джима, в точности совпадает с тем, что находится у него перед глазами. И прерывистая линия железнодорожных путей на рисунке заканчивалась как раз возле следующей станции, где должен был остановиться поезд.
Получается, колдун — настоящий или выдуманный — живет или жил где-то в окрестностях Портлойса.
Горная гряда Слив-Блум, каждую весну сплошь покрытая пурпурно-синим ковром колокольчиков, занимала полнеба — до нее было рукой подать. В детстве Найалл часто играл на этих склонах. Как-то раз они с Дэнни, заигравшись, не заметили, как стало смеркаться, и заблудились в темноте — неизвестно, чем бы кончилось дело, если бы кто-то из них не заметил, что в лепестках цветов отражается лунный свет, — это помогло им выйти к железнодорожному пути.
Найалл откинулся на спинку сиденья и на мгновение зажмурился, ощутив знакомую дрожь возбуждения. Он почувствовал себя гончей, вновь взявшей след. Кровь его забурлила — предвкушение погони заставило забыть о долгих часах, пока он трясся в поезде, о голоде, об усталости и разочаровании.
Если ты существуешь, мысленно прошептал он, обращаясь к чародею, чей смутный образ все еще стоял у него перед глазами, я тебя найду! И на мне уже лежит столько проклятий, сколько ты и представить себе не можешь! Так что берегись!
Серебристый серпик луны уже зацепился краем за горизонт, но Найалл прикинул, что у него в запасе есть еще около часа до полной темноты. Узкая тропинка, петляя между деревьями, вела в чащу леса. Миновав станцию, парень без особого труда отыскал юго-восточный край гряды Слив-Блум, в очередной раз подивившись ее сходству с каким-то исполинским зверем, который, припав к земле, дремлет в ожидании рассвета. Воспоминания прошлого вновь нахлынули на него, и Найалл, как когда-то в детстве, двинулся на запад, ориентируясь по слабо поблескивающим в темноте лепесткам цветов. Но не успел Портлойс с его уличными фонарями остаться позади, как он понял, что сделал ошибку.