Я подергала ее за ногу. В ответ раздался хриплый стон.
— У-у-у! Явилась, чтобы издеваться надо мной, да! Училка чертова… м-мучительница хренова!
— Вставай, соня. Если ты надеешься, что я собираюсь варить мясо и чистить картошку одна, то сильно ошибаешься! Или тебе снится сон.
Из-под одеяла высунулась вторая нога. Потом ноги медленно, словно неохотно сползли вниз, и Рози наконец приняла сидячее положение. Выглядела она в точности как японская фарфоровая кукла — правда, побывавшая в лапах у шайки пьяных визажистов. Глаза припухли и покраснели, на скулах, в тех местах, где размазались румяна, рдели два ярких пятна. Губы ее кривились в хорошо знакомой мне виноватой ухмылке, о которой любой мальчишка, мужчина или старик отсюда и до Скибберина, вздыхая, рассказывал своим приятелям, даже если сама Рози не удостаивала их даже взгляда. Подобная улыбка способна обратить в прах любую империю — хотя я лично сильно сомневалась, что Рошин в состоянии понять, что я имею в виду.
В настоящее же время Рози предпочитала существовать на пособие по безработице — торчала каждый вечер в пабе Мак-Сорли, засиживаясь там до самого закрытия, и готова была пить с каждым ублюдком, кто соглашался, особо не ломаясь, поставить ей пинту. Впрочем, мозгов у Рошин всегда было больше, чем у всех нас, вместе взятых: в прошлом году она без особого труда поступила в Университет Корка и была уже на полпути к получению престижной награды за свою работу в области физики. Как ей это удавалось, уму непостижимо, особенно если учесть, что учеба отнюдь не служила препятствием к ее активной светской жизни.
Но так было лишь до того злополучного дня, когда один ублюдок, имевший несчастье быть ее преподавателем по физике, подстерег ее в университетском туалете… Чтобы оторвать Рози от него, потребовались объединенные усилия троих здоровенных мужчин. Разъяренная Рошин сломала злополучному физику ключицу, еще какую-то косточку на лице, едва не вышибла глаз и вдобавок чуть не оторвала бедняге яйца — и все это, заметьте, меньше чем за минуту, причем оружием ей послужила швабра. Нет, из университета ее, слава богу, не вышибли — но я так и не смогла понять, почему подонок, осмелившийся предложить моей сестре подобную гадость, не понес никакого наказания. Дождавшись окончания всей этой истории, Рози просто сказала им «до свидания», сделала университету ручкой, села в автобус и вернулась домой, к своему радиоприемнику. И вот уже полгода вела такую жизнь, как сейчас.
— Угу… ммм… а где мой завтрак? Надеюсь, ты про него не забыла? — промычало одетое в крохотные полосатые трусики «небесное создание». Я молча протянула Рози два намазанные медом ломтика хлеба — завтрак, который смастерила на скорую руку, а потом, пристроившись тут же на подоконнике, молча смотрела, как она слопала их, болтая ногами, как девочка… Впрочем, она и была девочка, со вздохом подумала я про себя. Пока сестра, наконец соизволив подняться с постели, рылась в ворохе одежды, разыскивая хоть что-нибудь чистое и любого другого цвета, кроме черного, я старалась заставить себя не думать о парне на мотоцикле, хотя мысли о нем преследовали меня весь день. И мне это удалось. Ну… почти удалось. Наконец Рози кое-как втиснулась в самые узенькие джинсы, которые только можно себе вообразить. Выбранный ею туалет завершали красные туфли на высоченных каблуках и длинный жакет из лакированной белой кожи. Благодаря густо подведенным глазам ее можно было принять за любимую родственницу графа Дракулы. Она уже нетерпеливо дергала дверь, а я все еще витала в облаках, мечтая о человеке, которого дала себе честное слово забыть — чем быстрее, тем лучше.
— О-о-о… замечталась! По ком страдаешь, сестренка? Неужто запала на какого-нибудь марсианина? — поинтересовалась Рози, снова ухмыльнувшись. А потом сунула в рот очередную сигарету — тем самым жестом, каким портовый грузчик, промышляющий в свободную минуту рыбной ловлей, забрасывает в воду крючок.
— Нет, — буркнула я, от души надеясь, что не особенно покривила при этом душой.
Чистая случайность, что я обратила внимание на ту статью о необъяснимой и загадочной смерти.
Мы уже собирались уезжать, но, как выяснилось, Рози так давно не пользовалась велосипедом, что на нем спустили шины. Так что пока она переворачивала вверх дном свою комнату в надежде отыскать насос, я пыталась собрать с пола ворох ее курток, которые моя сестрица, являясь домой, имела обыкновение просто швырять на пол. Повернувшись к Рози спиной, я молча вешала на крючки куртки из кожи под леопарда и черные косухи в пятнах от краски, а когда мне удалось разобрать эту груду, под ней на полу обнаружилась пачка газет, скопившаяся тут за четыре последних дня. Ну конечно, закатила я глаза. Моя младшая сестра, упрямая как ослица, наотрез отказывалась читать газеты — а ведь мне стоило немалого труда подписать ее на «Южную звезду», и то лишь благодаря любезности одного из клиентов Финбара. Конечно, я рявкнула на нее, но что толку? Наша маленькая «Мисс Гениальность», не обратив на меня ни малейшего внимания, просто взгромоздилась на свой велик и молча покатила по улице. В этом была вся Рози. Я сложила газету и уже собиралась зашвырнуть ее в замусоренную комнату сестры, а потом запереть дверь.