И все же…
Десмонд, стоя на крыльце дома, в котором жила миссис Уэлш, замялся, тупо разглядывая в руке яркие красочные рекламные листки, — странное ощущение вновь охватило его, то же самое, которое он испытывал последние две недели, когда ему случалось проходить мимо этого дома. Ему не раз доводилось слышать доносившиеся оттуда какие-то непонятные звуки, которые он списал на включенный телевизор или радио. Больше всего это походило на жалобное хныканье или поскуливание, хотя однажды Десмонду показалось, что он слышал доносившийся из дома плач, и голос был явно молодой. Как-то раз его слуха коснулся громкий звук тяжелых ударов, потом грохот, как будто разбилось что-то тяжелое, а потом он заметил, как шторы на втором этаже слегка раздвинулись, словно кто-то хотел выглянуть на улицу, оставшись при этом незамеченным, после чего их тотчас же плотно задернули. Но поскольку Десмонд был просто любопытным стариком — шпионить за кем-то у него, скорее всего, не хватило бы духу, — он поспешно отогнал охватившие его подозрения, объяснив услышанное странностями одинокого человека. В конце концов, он ведь и сам был таким же.
Однако чем ближе Десмонд подходил к дверной щели, через которую он должен был опустить почту, тем сильнее чувствовал, как седые волосы у него на руках встают дыбом. Непонятно почему, им овладело неприятное предчувствие. Почтальон подозрительно потянул носом: ему вдруг показалось, что из-за двери тянет каким-то странным запахом. Словно там внутри что-то давным-давно протухло. Но он никак не мог понять, откуда исходит запах — вполне возможно, от гниющих на берегу водорослей. Или от чьего-то холодильника… Возможно, у кого-то в доме не было электричества? Но в глубине души старик уже начал понимать, что холодильник тут ни при чем.
В конце концов, усилием воли отогнав дурное предчувствие, Десмонд наклонился и приоткрыл щель для почты. Потом пропихнул внутрь рекламные листки «Теско»,[2] при этом машинально отметив, что под дверью скопилась целая гора газет и нераспечатанных писем.
И тут он замер.
Внутри, в дальнем конце коридора, там, где, как он помнил, была дверь, ведущая в гостиную миссис Уэлш, почтальон увидел нечто, что показалось ему похожим на человеческую ладонь.
Это «нечто» оказалось синюшно-черным и раздутым, глянцевито поблескивало, словно хирургическая перчатка и явно высовывалось из ближайшей комнаты. Десмонд проморгался — да, это «нечто», несомненно, было рукой, и рука эта, пухлая, похожая на сосиску, выглядела так, словно разбухла от воды. Рядом с ней на полу валялись часы — разорванный ремешок, по-видимому, лопнул, когда запястье распухло до неузнаваемости. Вывернув шею, Десмонд смог наконец разглядеть то, что еще оставалось от миссис Уэлш… Воскресное платье, в которое она была одета, покрылось какими-то отвратительными темными пятнами. Старик-почтальон готов был поклясться, что на лице Мойры по-прежнему сияет улыбка. Содержимое желудка Десмонда стремительно рванулось наружу — лишь каким-то чудом не вывалив его тут же, на ступеньках, он кубарем скатился с крыльца и поспешно заковылял по улице, чтобы сообщить об увиденном кому следует.
В первый и, наверное, последний раз за свою жизнь Десмонд не доставил почту по назначению.
Подоспевшие стражи порядка, сбив замок, открыли дверь и расступились, давая дорогу прибывшей команде экспертов-криминалистов, офис которых размещался в Феникс-парке, в том же самом помещении, что и местная гарда.[3] Двое молчаливых мужчин один за другим вошли в дом, замыкал процессию кинолог со служебными собаками. Псы, едва переступив порог и почуяв запах крови и разложения, пронзительно завыли, потом принялись жалобно скулить и рваться вон из дома, так что проводник с трудом удерживал их за поводок. Один из мужчин, в своем белом защитном костюме здорово смахивавший на астронавта, присел на корточки возле распростертого на полу тела Мойры и принялся ощупывать ее череп. Чуть выше глазной впадины на нем обнаружилось несколько вмятин, как будто кто-то несколько раз ударил женщину по голове тупым предметом, однако не настолько сильно, чтобы это могло ее убить. Причиной смерти, как выяснилось позже, во время вскрытия, стала обширная субдуральная гематома.[4] Другими словами, у Мойры после того, как ее зверски избили, случился инсульт и спустя пару минут она умерла. Таким образом, причиной смерти стало нарушение мозгового кровообращения. Судя по степени разложения, тело, по мнению судмедэксперта, пролежало в доме не менее трех дней. Один из прибывших детективов поначалу предположил, что речь идет об убийстве с целью ограбления. Но впоследствии, опросив всех, кого можно было, он, похоже, изменил свое мнение — кто-то даже слышал, как он буркнул сквозь зубы, что «чертова сука давно напрашивалась, чтобы ей проломили череп». Потому что смерть Мойры — во всяком случае, как были уверены детективы — на фоне того, что обнаружилось позже, показалась такой мелочью, о которой, ей-богу, смешно было даже говорить.
4