А деревья, своим шепотом предупреждавшие его об опасности, только молча смотрели бы, как собаки рвут на части незадачливого бывшего почтового служащего. Потому что даже деревья, мрачно подумал про себя парень, хорошо знают, когда имеет смысл попридержать язык — ради своей же пользы.
И хотя Найалл очень любил сказки, он уже заранее мог сказать, какой будет конец у этой.
В самом конце тропинки его поджидала Брона. Она стояла, облокотившись на изгородь. Не иначе крутой шериф с Дикого Запада, который напоследок смерит угонщика скота взглядом, прежде чем пустить в него пулю. Образ довершала самокрутка, свисающая из угла ее рта.
— Неважный день для пикника, — буркнула она, покачав головой.
Господи… в каком вестерне он слышал эту фразу? Найалл едва удержался, чтобы не улыбнуться.
— Знаю. — Он пожал плечами. — Костер не разведешь — слишком мокро. Вот я и решил пораньше уехать.
Брона, по-птичьи склонив голову, с интересом разглядывала подсохшую грязь, ровным слоем покрывавшую одежду Найалла наподобие шоколадной глазури.
— Ты только собираешься — да все никак не уедешь. — Она вытащила из кармашка блокнот и монотонно продолжала, словно зачитывая ему его права. — Незаконное вторжение на школьную территорию, которое можно рассматривать как попытку…
— Я никогда не…
— …совершить насильственные действия по отношению к ребенку…
— Что за чушь ты несешь?! — возмутился Найалл.
— …бродяжничество, проникновение на кладбище, да еще под покровом темноты, а теперь еще… — Брона покосилась на измазанные в грязи руки Найалла, — порча общественных земель. У тебя что — мало проблем? Кстати, по дороге сюда я наткнулась на Дональда Кремина. Имей в виду, он еще не оставил попыток найти человека, кто осмелился протянуть свои грязные руки к его единственной дочери! — И снова эта улыбка киношного копа. — И учти: старина Дональд бродит по окрестностям с бейсбольной битой в руках вовсе не потому, что вознамерился с утра пораньше подышать свежим воздухом!
— Кажется, я догадываюсь, что ты собираешься сделать, — пробормотал Найалл, глядя, как пальцы Броны играют застежкой «молнии» на ее форменной куртке.
— Ты хочешь сказать — арестовать тебя? О… так ты это имел в виду? — Она оглянулась через плечо. — Кстати, кажется, я тебя предупреждала — и не раз.
— Нет, — перебил Найалл, вспомнив ощущение чего-то искусственного, охватившее его, когда он разглядывал коттедж Ифе… словно театральные декорации перед началом спектакля — тщательно продуманные, чтобы произвести именно то впечатление, которое хотел режиссер. А эти свежие птичьи перья? Непонятный страх, который его преследователи явно испытывали перед этим местом? Тогда это показалось ему лишенным всякого смысла… но теперь… — Нет, я говорю о другом. О том, как старательно ты поддерживаешь легенду о проклятии семейства Уэлш — признайся, я угадал? Решила поиграть в вуду? Да брось, даже папаша маленькой Мэри Кэтрин побоялся войти туда, хотя ему до смерти хотелось меня сцапать! А ведь он чуял меня… знал, что я прячусь в коттедже. Однако так и не решился переступить порог. Что ты наговорила им? Что проклятие «сестричек Стилетто» их даже из-под земли достанет, так?
Брона быстро-быстро заморгала, изо всех сил стараясь не смотреть ему в глаза.
— Молчи! — буркнула она. — Ты понятия не имеешь, как мы…
И тут голове у Найалла что-то щелкнуло… и кусочки головоломки один за другой встали на место.
— Она пришла к тебе, верно? Ифе, я имею в виду. Что-то мне подсказывает, что это случилось вскоре после смерти Джима. Ты помогла ей исчезнуть из города и сделала все, чтобы ее не нашли, так? А потом занялась ее коттеджем — развесила там все эти перья и тушки животных. Чтобы никому и в голову не пришло пуститься на ее поиски, да?
— Так, хватит! Ты арестован за…
— А потом она снова постучалась в твою дверь — и произошло это всего пару месяцев назад. Потому что ей удалось сбежать из того дома в Дублине, верно? И это, думаю, было настоящим чудом. И все это время ты помогала ей — потому что мучилась угрызениями совести из-за того, что произошло здесь три года назад. Когда ты и пальцем о палец не ударила — а потом этот «дорогой Джим», по которому сходил с ума ваш город, изнасиловал ее… и ты снова заткнула уши и продолжала делать вид, что ничего не знаешь. Точно так же как и до этого — ведь тебе и в голову не пришло допросить его в связи с убийством Сары Мак-Доннел и всех остальных. И ты продолжала молчать — до тех пор, пока не стало слишком поздно. Помнишь это? Где она? В твоем подвале? Или в чьем-то еще коттедже, за тридевять земель отсюда, там, где даже вездесущим туристам ее не найти? — Протянув Броне руки, словно давая понять, что сдается, Найалл голосом Джона Уэйна заявил: — Валяйте, шериф! Арестуйте меня! Наденьте на меня наручники — а завтра я прямиком отправлюсь в редакцию «Южной звезды» и «Керриман» и расскажу тамошним парням все, что знаю. Ох и шуму же будет! Заранее представляю себе первые полосы газет! «ТАЙНА ПРОПАВШЕЙ СЕСТРЫ НАКОНЕЦ РАСКРЫТА!» Или нет — «МЕСТНАЯ ПОЛИЦИЯ ПОКРЫВАЕТ УБИЙЦУ!» По-моему, так даже лучше, как ты считаешь? Так или иначе, ты прославишься — это я тебе обещаю.
Брона молча стояла с пришибленным видом. Она даже не попыталась задержать Найалла, когда он протиснулся мимо нее и двинулся по дороге к городу.
— Подожди!
Оклик Броны Найалл услышал как раз в тот момент, когда взгляд его упал на группу мужчин за поворотом дороги, — укрывшись за деревьями, они явно кого-то поджидали. Различить их лица на расстоянии он не мог… зато ясно видел, что один из них сжимает в руке какой-то увесистый предмет. И этот мужчина был очень похож на Дональда Кремина.
Бежать некуда. Найалл, затравленно обернувшись, заметил махавшую ему Брону. Она уже успела забраться в патрульную машину.
— Получается, линчевания не будет? — спросил он.
— Просто забирайся внутрь и молчи, — рявкнула она, напряженно вглядываясь в приближающихся к машине мужчин.
Когда патрульная машина свернула в том месте, где деревья подступали к самой обочине, стоявший впереди всех Дональд Кремин оказался так близко, что Найалл заметил, как побелели костяшки его пальцев, сжимавшие биту.
— С чего бы вдруг такая неожиданная милость? — съехидничал он, глядя, как Брона роется в бардачке. В конце концов она выудила оттуда обкусанный шоколадный батончик и принялась придирчиво его разглядывать. — Могла бы просто сдать меня им с рук на руки и вернуться в город, а после приехала бы, чтобы составить рапорт. И дело сделано — и ты вроде как ни при чем.
— Послушай, у тебя когда-нибудь был друг… близкий друг? — перебила Брона. Опустив стекло, она швырнула в окно остатки испортившегося батончика. — Кто-то, кого ты знаешь столько лет, что вы даже думать стали одинаково? — Подняв стекло, она свирепо выпятила челюсть — пусть этот длинноволосый типчик не думает, что она позволит ему заглянуть ей в душу! — Которому не нужно ничего говорить — потому что он и так все понимает без слов? Который ради тебя готов даже соврать родителям? Понимаешь, о чем я говорю?
Найалл вспомнил маленького Дэнни Игэна, которому так и не суждено было стать взрослым. Вспомнил тот проклятый автобус. И торчащие из-под него детские ноги воскового цвета, которые продолжали жить только на бумаге. Но он не стал ничего говорить — просто кивнул и стал ждать, что будет дальше. Патрульная машина, миновав ручей на окраине Каслтаунбира, двинулась в направлении здания береговой охраны. Оба молчали. Единственным звуком в кабине было сиплое дыхание Броны, как будто легкие ее, задавленные чувством вины, силились расправиться, чтобы впустить в себя немного воздуха.
— Когда мне было семь, — продолжала она, — все, о чем я мечтала, — это пара черных туфель. Они были такие блестящие… а сбоку ряд маленьких пуговок. Я просто умирала по ним! Ничего красивее, кажется, в жизни не видела! В общем, я отправилась в обувной магазин на главной улице и стала терпеливо ждать, пока продавщица отправится покурить. Решила — суну их незаметно в портфель и пойду себе потихоньку домой. Никто ничего и не заметит, понимаешь? — Брона зажала ладонью рот, словно стараясь удержать уже готовые сорваться с языка слова. — Они оказались мне велики. Пришлось натолкать в них газеты, чтобы они не свалились с ног. Но все равно… туфли выглядели потрясающе. Я помчалась к Рози, и мы по очереди дефилировали в них перед зеркалом, которое стояло в прихожей. А потом вдруг в дверь позвонили. Оказалось, это была продавщица. И… и она привела с собой полицию… — Брона шумно засопела — нет, воспоминания были тут ни при чем, догадался Найалл. Просто Рошин умерла — а этого не должно было случиться. — Я чуть не сгорела со стыда. Рози тогда спасла меня — она не стала дожидаться, пока я начну что-то лепетать. Представляешь, она нахально смотрела им в глаза и твердила, что это она, мол, украла их, а вовсе не я. Отец выпорол ее ремнем — она потом неделю не могла сидеть. Я знала, что я у нее в долгу. А она просто сделала вид, что ничего не произошло. И больше ни словом не упомянула об этом.