Была середина второй половины дня, и я надеялась, что они оба были дома после школы. Когда я подъехал по адресу, найденному для меня Стилом, то увидел Пейсли. Она была в тысячу раз великолепнее, чем я представлял. Ее светлые волосы были неряшливо собраны в хвост, и она выглядела несчастной и абсолютно выведенной из себя одновременно. Причиной тому мог стать придурок, стоящий перед ней на ступенях, на которого она кричала.
Джек.
Он был единственным, с кем по словам Томми и Пейсли, у них были проблемы. Выйдя из пикапа, я пересек улицу, готовый велеть этому сукиному сыну отвалить, когда взгляд Пейсли встретился с моим. Я не посылал ей своих фотографий, так что не знал как, но она узнала меня.
– Гейдж, – выдохнула Пейсли, слезы набежали на ее золотистые глаза, и она пошла от Джека, спускаясь по ступеням.
Я не обращал внимания на стоящего в стороне мужчину, пока Пейсли приближалась ко мне, изумление и потрясение светились в ее бездонных глазах. Неконтролируемый импульс заставил меня обхватить одной рукой бедро Пейсли, пока вторая легла на ее шею, притягивая ближе к моему телу, пока я склонял голову.
– Пейсли, – пробормотал я напротив ее губ, прежде чем припасть к ним. Они были мягкими, словно шелк. А Пейсли – хрупкой, словно тонкое стекло. Когда она с силой обхватила мои бицепсы, я понял, что со временем у нас все наладится.
Мы сплетались языками, стоя прямо посреди улицы, разряды энергии пронзили меня, когда Пейсли простонала мое имя. Она придвинулась ближе, словно растворяясь в моем теле, и только мысль о ее придурке бывшем заставила меня слегка отстраниться, разрушая атмосферу интимности, окутавшую нас.
– Что это за хреново дерьмо? – прорычал Джек, и я услышал, как он подошел ближе.
Я был вынужден оторвать свои губы от Пейсли, заметив дымку, застилавшую ее медового цвета глаза. Слегка прикусив нижнюю губу Пейсли, я сказал ей:
– Позже, Пейсли, – мне нравился звук ее имени, слетавший с моих губ.
Она, повторяя за мной, прикусила свою губу и кивнула головой, поворачиваясь лицом к Джеку.
– Кто это черт побери, Пейсли? – прорычал мужчина.
Прежде чем Пейсли успела ответить, я шагнул вперед, готовый к драке.
– Я ее чертов мужчина. Что тебе, мать твою, надо?
Удивление заменило злость на лице Джека.
– У нее нет мужчины. Я бы знал.
– Потому что ты преследуешь ее? – за пятнадцать лет, проведенных в самых проклятых уголках земли, я узнал, о чем думали люди вроде Джека.
– Нет, – выпалил он, – ни она, ни Томми никогда не упоминали, что в их жизни появился потрепанный жизнью солдат, – его взгляд с презрением скользнул по моей форме.
– Потрепанный жизнью? – я резко рассмеялся Джеку в лицо. Но смех был наполнен злобой, а не весельем. Бывший Пейсли явно почувствовал себя неуверенно. Прекрасно. – Если потрепанный жизнью означает посвятивший себя защите страны, тогда это именно про меня. Постарайся теперь объяснить мне, почему ты посмел коснуться моей девочки? Никогда не думал, что они не говорили тебе обо мне, зная – ты станешь только больше злиться, снова вылезешь из образа благовоспитанного мальчика и покажешь свое истинное лицо, ударив женщину? Тебе никогда не приходило в голову, что у них может быть защитник? Тот, кто вернется и закопает тебя в землю, как ты того и заслуживаешь?
Шок на несколько мгновений заставил Джека потерять дар речи, я мог видеть, как моя угроза заставила его как следует подумать над ответом.
– Это мой ребенок. Ты не можешь держать его от меня подальше.
Киска.
– Мне и не надо. Томми может сам выбирать. Но дайка я тебе кое-что сейчас скажу. Если ты когда-либо захочешь с ним увидеться, то договариваться тебе придется со мной. Ты никогда больше не будешь общаться с Пейсли, – этот подонок никогда больше не прикоснется к моей женщине.
– Ты не можешь сделать этого, – огрызнулся Джек.
– Могу. И сделаю. Увидишь, как только они согласятся, я усыновлю Томми, и он станет моим. А это значит, что я имею право голоса. Это моя семья, не твоя. Ты отказался от всех прав на нее, которые у тебя когда-либо были, в тот момент, когда струсил и убежал. Теперь они мои, – прорычал я ему в лицо, чтобы Джек понял.
– Ты не можешь сделать этого, пока я не откажусь от своих прав, – голос мужчины был неуверенным.
– Ты не записан в свидетельстве о рождении, Джек. Томас мой, – произнесла Пейсли из-за моей спины, ее маленькая ладонь скользнула в мою и крепко ее сжала.