Поёжившись от соленого средиземноморского ветра, Кристина ступила на пирс. Перед ней покачивался на волнах другой мир, он будто нависал, угнетая своими размерами.
Им накрыли на палубе. Играла тихая приятная музыка, исполнителя Кристина не узнала. Она ровно относилась к музыке, практическиеё не слушая.
Спрашивать, кому принадлежит яхта — не стала. Ей было всё равно. Кристина и так чувствовала себя неуютно под неотрывным взглядом карих глаз. Дореченцев сознательно её провоцировал, это она уже поняла. Вел себя вызывающе. Чего он добивался? Чтобы она вспылила и наговорила гадостей, после чего дала и ему карт-бланш? Нет, такого удовольствия она не доставит. Быстрый ужин, потом отель и ближайший рейс до Москвы. А вы, мальчики, тут разбирайтесь сами. С неё хватит.
— Итак, как тебе Монако?
Видимо, ему надоело молчать. Она прерывать затянувшееся молчание не собиралась. Кристина для себя четко определила линию поведения — отстраненность и полное равнодушие. Что бы там про неё не наговорил засранец-брат, она намеревалась опровергнуть всё показным равнодушием.
— Тут красиво, — она повела плечами.
— Только красиво?
— Ну, да.
— А как же твои экскурсии? В пещерах у тебя было более заинтересованное лицо.
Кристина сжала под столиком руки.
— И что? — она с вызовом вздернула подбородок кверху. — Я наслаждалась экскурсией, пока не поняла, что за мной беспринципно ведется наблюдение.
Дореченцев откинул голову назад и рассмеялся.
— Беспринципно? Наблюдение? Девочка, то, что мы оказались в одном месте и в одно время — совпадение, не более.
Совпадение. Ну-ну.
От его «девочка» холодные мурашки побежали по спине и рукам девушки, от чего она невольно поёжилась. Реакция не осталась не замеченной.
— Замерзла?
— Нет.
Ещё не хватало, чтобы он начал проявлять заботу. Кристина невольно представила, как этот громила снимает пиджак и накидывает его ей на плечи. А он пропах его запахом. Мужским. Терпким.
Непонятная, чуждая, сладкая дрожь пробрала девушку, немало её испугав. Да и мышцы живота импульсивно сжались, подавая тревожный сигнал. Реакция на воображаемую картину Кристине очень не понравилась. Так, стоп. Сегодня какое число? Пятнадцатое. А когда у неё ближайшая течка? Завтра-послезавтра… Сердце сжалось от непонятной тревоги. Чего она переполошилась? Таблетки пьет регулярно, ей волноваться не о чем. А то, что на горизонте замаячил самец, на которого неадекватно реагирует кошка, проблема, конечно, но вполне решаемая. Пока, хвала Луне, именно Кристина контролировала кошку, а не наоборот.
Дореченцев откинулся на спинку высокого белого стула и скрестил на груди руки. Кристина не видела, но отчетливо представила, как напряглись его мышцы. Проклятье… Совсем у неё фантазия разыгралась.
— Мне не нравится твоя зажатость. Ты специально делаешь вид, что тебя раздражает происходящее. Раздражаю я.
Вот они и перешли к основному «блюду»…
Теперь настала очередь Кристины прищуривать глаза.
— А почему ты решил, что я это делаю специально? — парировала девушка.
— Почему решил? — Дореченцев резко переменил позу — подался вперед, положив раскрытые ладони на белоснежную скатерть. — Потому что ты, девочка, затеяла игру, которая мне не нравится, и стоит уже поперек горла. И вот не надо сейчас делать оскорбленное лицо. Не прокатит, — его слова звучали очень жестко. Словно не говорил, а рубил дрова. Или кидал дротики, каждый раз попадая точно в цель. — Твой брат ясно дал понять — ты ляжешь со мной. Без проблем. Без напряга. Просто потому, что вам, Лакиным, позарез нужны мои деньги.
Кристина сидела, не шелохнувшись. Лишь чувствуя, как ярость клокочущими волнами поднимается в груди.
С ней разговаривали, как со шлюхой. Как с продажной девкой. Которую, кстати, уже продали.
Ну, Арман… Ну, сукин сын…
— Минуточку, Семён, извини, запамятовала твоё отчество, — она старалась замаскировать зарождающийся в груди давящий страх, столь непривычный в общении с мужчинами. Наверное, оттого он появился, что ещё ни разу, ни один представитель сильного пола не разговаривал с ней в таком унизительном тоне. Не оскорблял её. — Я не отвечаю за своего брата. И понятия не имею, что он там тебе наговорил. Это раз. Во-вторых, да, наши дела обстоят не лучшим образом, но это не значит, что кто-то будет под кого-то ложиться. И, в-третьих… Ты — хам, Дореченцев.