— То есть идут по тропе войны, вы это хотели сказать?
— Я хотел сказать, что они отправляются красть лошадей и угонять скот, но, конечно, им приходится сражаться.
— Догадываюсь, они очень неплохие воины, — заметил Джонни с округлившимися глазами.
— Можешь поверить мне на слово. — На этот раз Гарри закрыл оба глаза и не открывал их, пока согласно кивал головой, чтобы Джонни убедился в искренности его последнего утверждения.
— Полагаю, они почти такие же хорошие воины, как и белые, верно? — решил удостовериться мальчик.
Маленькие глазки верзилы внезапно открылись и пристально, не мигая, уставились на мальчика, словно глаза птицы.
— Что ты хочешь этим сказать? — требовательно спросил он.
— Ну, я просто поинтересовался, уступают ли индейские воины белым.
Гарри посмотрел на небо, потом снова на Джонни.
— Понимаю, что тебя интересует. Представим, что десять тысяч индейцев стоят напротив десяти тысяч тренированных солдат в чистом поле, и кто тогда победит?
— Ну да, вроде того…
— Ну, подобного никогда не происходит. Никогда! Все дело в том, что индейцы — словно облака в небе. Иногда их много, а иногда — нет совсем. Ты начинаешь преследовать одного краснокожего, а их оказывается три десятка, и ты теряешь свою шевелюру.
— То есть они снимают скальп? — предположил мальчик, гордый своими знаниями.
— Угу. Сам знаешь, — согласился Гарри и продолжал: — Я говорил, что ты преследуешь одного, а потом откуда ни возьмись появляется три десятка. А представь, что их тридцать и целый отряд кавалерии отправляется за ними в погоню. И вот тогда три десятка индейцев превращаются в одного, они поднимают целое облако пыли, а когда пыль оседает, то там вообще ни одного индейца не остается.
— Елки-палки! — изумился Джонни. — Как им это удается?
— Снадобья, — серьезно пояснил Гарри почти шепотом. — Они изготавливают всякие снадобья и исчезают. С помощью снадобий они могут все, что угодно.
— Я уже слышал о всяких снадобьях, — припомнил мальчик. — Но где-то прочел, что это всего лишь суеверие. — Он гордился, что выговорил это слово, и даже немного покраснел, произнеся его.
Гарри уставился на него не моргая.
— Некоторые называют это так, другие — иначе. Но я лично считаю, что попасть к индейцам — хуже некуда. Вот так-то. И еще, за каждого краснокожего, застреленного солдатами или горцами, индейцы убивают белого. Хотя краснокожих убивают не только из ружей, их уничтожают с помощью виски.
— Я и об этом слышал, — обрадовался Джонни. — Догадываюсь, виски — ужасная вещь.
— Ты догадываешься, а я знаю, — заявил Гарри. — Я был там, где виски самое крепкое. Это в Санта-Фе. И знаешь, что я тебе скажу: ружье может убить с расстояния полумили. А виски прикончит тебя в течение месяца! Нужно прислушиваться к голосу своего рассудка, думать нужно. Уши — это только двери. Важно то, что происходит внутри дома.
Джонни кивнул в знак согласия. Он чувствовал, что встретил самого необычного человека в мире.
— Но око за око, — продолжал разглагольствовать Гарри, — а индейцев в прериях — как рыбы в море. А белых, белых не так уж много. Да и потом, белому человеку нужно время от времени дышать, а краснокожему — совсем не обязательно! — И он снова прикрыл оба глаза, в подтверждение сказанному.
— Полагаю, вы правы, — отозвался мальчик.
— Ты полагаешь, а я знаю, — резко возразил ему Гарри.
— А какие самые лучшие воины?
— Ты имеешь в виду индейцев?
— Да.
— Скажи, ты подразумеваешь племя?
— Ну да, племя или одного.
— Ну так и быть, скажу. Заруби себе на носу: лучшие воины — это делавары, которые бродят повсюду и нанимаются в проводники. У них отличные ружья, потому что они работают на белых. У них самые быстрые лошади, потому что они воруют именно таких. У них есть мозги, потому что нет своих охотничьих угодий, потому что они разбросаны, а еще потому, что они — нечто среднее, не белые и не красные, можно сказать.
— Вы имеете в виду цвет их кожи? — удивился мальчик.
— Нет, я хотел сказать про их сердца и души, про их внутренности. Делавару можно верить, пока он доверяет тебе.
— Вот замечательно! — воскликнул с энтузиазмом Джонни.
— Все индейцы замечательные по сравнению с нами, — уточнил Гарри.
— Да ну! — возразил мальчик. — Я-то думал, что они только постоянно убивают.
— Их этому научили, — пояснил дылда. — Их обманывали, пинали, дурачили и грабили, пока им это не надоело. У них нет законов, судей и тому подобной чепухи. У них есть только луки и стрелы, ружья и ножи. Сегодня ты ударишь индейца, а завтра он перережет тебе горло. Я считаю, это по-честному.
— О! Я никогда не смотрел на это с такой точки зрения, — признался Джонни.
— Ты не одинок, — утешил его Гарри.
— А вы не расскажете мне о самом воинственном племени?
— Конечно, я могу рассказать тебе о самом воинственном племени. Мне это ничего не стоит. Если ты подразумеваешь племя, в котором большинство воинов конные, а храбрецы — настоящие мужчины, крепкие, словно сыромятная плеть, и подлые, словно скипидар, тогда это племя дакота.
— Какое? — переспросил мальчик.
— Сиу. Не слышал?
— О да! Теперь я вспомнил название.
— Его стоит запомнить. У них тучи лошадей и не меньше наездников. И каждый воин — настоящий кусок динамита. Поверь мне, это так!
— Я вам верю, — торжественно заверил собеседника Джонни.
— Но, — рявкнул Гарри, подняв тощий длинный палец, — если ты имеешь в виду племя, сотня воинов которого может смести с лица земли любую сотню противников — будь то белые, краснокожие, желтые или черные, — тогда останови свой выбор на племени шайенов!
— Не думаю, что я о них слышал…
— Неужели? — удивился верзила, критически склонив голову набок.
— Нет, не думаю, — подтвердил Джонни Таннер. — А какие они собой?
Гарри задумчиво прищурился.
— Ну, они похожи на стремительную молнию, падающую на землю. Вот они какие. Ростом около шести футов, волосы — до пят. У них хорошенькие девушки и трудолюбивые скво, которые никогда на тебя не смотрят прямо. У них самые лучшие в прериях лошади и много ружей. До сегодняшнего дня не многие из них пробовали на язык виски. Поэтому они еще окончательно не испорчены. Но старое доброе виски, оно в конце концов их прикончит, как всех остальных, только дай ему время. Я и сам от него пострадал. Когда-то я был настоящим мужчиной, но виски сгубило меня, как мучнистая роса розу. — Он хмуро уставился в землю.
Джонни в приступе острой жалости стал искать предмет разговора, который отвлек бы беднягу от его грустных мыслей.
— У меня было три жены, — печально продолжал между тем Гарри, — и пятьдесят лошадей, семь ружей и седел, семь томагавков и ножей, полный патронташ. А старейшины племени обычно приходили в мой вигвам и спрашивали моего совета. «Длинная Стрела», — обычно говорили они. Они дали мне такое имя: «Длинная Стрела». Так вот: «Длинная Стрела, мы в беде, нам нужен совет белолицего. Помоги нам». Вот каким человеком я был в свое время, пока виски меня не сгубило. А теперь посмотри, что от меня осталось!
— Мне чрезвычайно жаль слышать о ваших неприятностях, — посочувствовал ему Джонни. — Но когда вы были еще там, не видели, у них есть револьверы?
— Револьверы? — переспросил собеседник. — Минуточку, если уж на то пошло, я слышал что-то про эти штуки. Оружие, которое стреляет сразу шесть раз? Это ты имеешь в виду? Но я никогда такого не видел.
— Ну, у меня есть один такой, — не удержался, чтобы не похвалиться мальчишка. — И, гордо улыбаясь, протянул верзиле револьвер.
— Вот это да! — изумился Гарри, вытаращив глаза и затаив дыхание. Затем протянул руку. — Можно мне взглянуть?
Глава 5
УКРАДЕННАЯ ЖЕМЧУЖИНА
Джон Таннер вдруг засомневался. Он посмотрел на револьвер, потом перевел взгляд на лицо мужчины на заборе. Гарри жил среди индейцев, и его сгубило виски. Кроме того, он одно время имел нескольких жен, а Джонни было известно, что согласно религии иметь больше одной жены нехорошо.