– О репутации незамужней женщины всегда стоит беспокоиться.
– Когда я сказала, что направлялась сюда, но потом передумала, я говорила правду. И мои слова о том, что я решила встретиться с вами, – это тоже правда. Но когда я сказала, что пришла только из-за того, что вы как-то упомянули, что хотели бы со мной что-то обсудить, я солгала. Я думала об этом, но только потому, что искала повод для встречи с вами.
Ее кожа, которую он ощущал сквозь тонкую ткань ее пеньюара и рубашки, была холодной, а тело крепким. Он провел рукой вниз до ее талии, а потом обратно вверх, коснувшись пальцами ее затылка.
Лили вздрогнула и опустила плечи.
– Возможно, это и было одной из причин того, что я оказалась в дурацком положении.
– Вы не оказались! Да и как такое вообще могло случиться? Как можно не отдать должное такому чистосердечию? – Он был сам не свой. Эти ее глубокие вздохи, эта переполненность чувствами… Ему следует проводить Лили до ее комнаты и удалиться, пока он не натворил глупостей. – Лили, я должен настоять на том, чтобы благополучно доставить вас обратно. Если кто-нибудь узнает, что мы были наедине в такой ситуации, для вас это будет пагубно.
Чего он никак не ожидал, так это ее внезапного смеха, но тем не менее она рассмеялась – горьким, безрадостным смехом. Он оборвался так же внезапно, как и начался, и Оливер услышал ее полные горечи слова:
– Тут нечего губить. Как вы не понимаете? Вам вовсе ни к чему обо мне беспокоиться. Таким женщинам, как я, не стоит волноваться за свою драгоценную репутацию, потому что никто не считает, что в этом есть какая-то необходимость. По существу, на меня никто не обращает внимания, я – невидимка.
Она просто лишила его дара речи.
– Вы добрый, Оливер. И признаюсь, что у меня были глупые помыслы в отношении вас. Вы очень красивый. Возможно, говорить об этом мужчине непозволительно, но это правда, и мир становится более прекрасным благодаря вам. Ваша доброта вынуждает вас быть вежливым со мной, но я уже опомнилась. Я знаю, что ваше внимание объясняется всего лишь желанием быть в хороших отношениях с хозяевами дома.
– Лили, у меня от вас дух захватывает. – Ее откровенность ошеломила его, вывела из душевного равновесия.
– Не волнуйтесь. Теперь я поняла, какой дурехой я была. Я больше не стану вас смущать. – Она снова повернулась к нему лицом. – Я очень рада, что мой отец нашел вас. Вы для него большая поддержка, я это вижу.
Боже, какой он подлец! Ее отец был бы очень расстроен, узнай он, как больно их затея задела его любимую дочь.
– Пожалуйста, дайте мне сказать. Я никак не могу понять, почему вы считаете себя невидимкой, как вы это говорите. – С этого пути уже невозможно было свернуть, но он, конечно же, мог достигнуть своей цели, не причинив вреда этой девушке. – Уверяю вас, то, что я испытываю по отношению к вам, никак нельзя определить фразой, что вы для меня невидимка. Если бы вы знали, что я сейчас чувствую, вы бы бежали от меня без оглядки.
Ветер разметал пряди ее волос по щекам. По вопросительному выражению ее сумрачно потемневших глаз он увидел, что она не поняла смысла его слов.
– Вы такая тонкая, Лили. Вы знаете, о чем я вам говорю?
Она покачала головой, и ее губы слегка приоткрылись. Он услышал едва различимый звук разлепляющихся влажных губ и легкий вздох.
Он затаил дыхание и, сделав над собой усилие, продолжал:
– Те женщины, которых я знал, были… Вы понимаете, что я подразумеваю под словом «знал», Лили?
– Женщины, которые были… с которыми вы были близки? Таким образом, как обычно мужчина и женщина становятся близки? – Она прижала кончики пальцев к губам. – Я чувствую себя полной идиоткой. Образ моей жизни не позволил мне многого узнать о таких вещах, за исключением того, что я могла прочитать и увидеть. Ну, еще, конечно, сплетни. Но я знаю, отношения какого рода вы имеете в виду.
Он мог смело поклясться жизнью, что она имела об этом самые смутные представления.
– Очень хорошо. Женщины, которых я знал, не похожи на вас.
На этот раз от ее странного смеха все перевернулось у него внутри.
– К несчастью. Для них и для меня, – признался он. – Они были – как бы вам объяснить – весьма незатейливы. Я не могу найти другого слова для того, чтобы определить их. Они занимали и развлекали меня. И, в свою очередь, они наживались на мне. Сказать иначе значило бы покривить душой. Но вы не такая. И вы должны быть рады этому. – Он-то уж точно был рад.
– Вы хороший человек. По-настоящему хороший. Не беспокойтесь о моих переживаниях. Я умею трезво смотреть на вещи, как это умеют делать такие женщины, как я. Мы умеем примириться с тем, что нельзя изменить. У меня нет к себе жалости.
– Да почему она должна быть? – Гнев, нахлынувший на него, был внезапен и неожиданно силен. – Потому что какое-то злобное существо оскорбило вас? Из зависти, поверьте мне. Такие оскорбления можно нанести исключительно из зависти к вашей нежной, неиспорченной красоте.
– Я не красива! – Слезы заблестели в свете луны на ее ресницах. – Но это не трагедия. Это просто факт. И ни к чему вести такие разговоры. Вас, должно быть, раздражает эта чепуха.
Он невольно крепче сжал пальцами ее шею. Она не противилась, и он стал легонько поглаживать ее кожу, и все внутри него сжалось от чувств, нахлынувших на него. Он совсем потерял голову и был этому рад!
– Вы рискуете, Лили Эдлер.
Она фыркнула и пробормотала: «Чепуха», – но как-то неуверенно.
– Посмотрите на меня, – приказал он. – Посмотрите на меня, мисс.
Она не послушалась, и он, взяв ее за косу, слегка потянул, заставив ее повернуть голову. Слегка запинаясь, она проговорила:
– И чем же я рискую, сэр? Только не говорите больше об угрозе моей репутации, пожалуйста. Никто не знает о том, что мы здесь, более того, этот факт ни у кого не вызовет особого интереса.
Оливер выпустил ее волосы – он заставил себя это сделать. Желание привлечь ее к себе и поцеловать переполняло его. Этого нельзя было делать, это было недопустимой вольностью. Всего один поцелуй – а он очень его хотел – не только был непозволителен сам по себе, он положил бы начало другим вещам, которых он жаждал и которые не должны были произойти до тех пор, пока она не осознает их значения.
Высоко подняв голову, она подала ему свою руку.
– Мы не чужие друг другу, – мягко произнес он. – Только чужие люди пожимают друг другу руки или те, кто боится близких отношений. – Но он все же взял ее руку и поднес к губам, глядя ей в лицо и водя губами по ее кисти, медленно и осторожно исследуя ложбинки между пальцами, и ладони, и все нежнейшие местечки на ее запястье.
– Ох, – вырвалось у нее. Больше она ничего не сказала, а только прикрыла глаза и плотно зажмурила их.
– Вы – женщина, созданная для мужской любви. И я хочу быть этим мужчиной. – Его больше уже не тревожило то, что он вступает на зыбкую почву. У мужчины всегда найдутся средства получить то, что он хочет, и он отыщет эти средства.
Она сжала руки в кулаки и отвернулась. Облака загородили луну, и тени легли на ее лицо, волосы, на едва прикрытую одеждой фигуру.
– Позвольте мне… – О чем ему попросить? Как далеко он может зайти, не подвергая риску ее и свое собственное благополучие? – Позвольте мне поухаживать за вами. Может быть, тогда вы поймете, кем вы являетесь в моих глазах.
– Я ничтожество.
Он наклонился, заглянув ей в лицо, и подождал, пока она откроет глаза и посмотрит на него.
– Ничтожество? Вы? Да вы – пламя и душа, мой отважный друг. В вас нет ничего ничтожного.
– Вы уже не будете так считать, если я скажу вам, что с тех пор, как вы появились в нашем доме, я перебрала в уме все самые низкие предположения о том, что привело вас сюда.
– Несомненно. Вы, помимо всего прочего, еще и дрянная девчонка.
– Мне двадцать пять.
– Ах вы, дрянная старушонка!