Хватит философствовать. Теперь, Аннушка, долго-долго не получишь большого письма. Ты хорошо знаешь меня. Уж если я заговорил, так, значит, накипело у меня. Все… Обнимаю тебя, милая Аннушка, и моих дорогих Алешу и Машеньку. Будьте здоровы и счастливы».
Анна Павловна долго держала письмо в глубоком молчании со смешанным чувством радости и смутного ощущения чего-то недоброго. Потом она пыталась прочесть несколько строк, зачеркнутых военной цензурой. Но все ее старания остались безуспешными, да и ничего интересного для нее не было в вымаранных строках. Григорий писал о том, что, по слухам, ожидается прибытие в Сталинград нового командующего фронтом.
Слухи были верны: речь шла о генерал-полковнике Еременко. Несколько оправившись после тяжелого ранения, генерал просил Ставку Главнокомандования послать его на фронт. Сталин, прочтя рапорт, сказал своему помощнику:
— Позвоните генералу. Узнайте, как он себя чувствует.
Генерал-полковник Еременко находился в Москве, в госпитале, размещенном в Академии имени Тимирязева. Перебитая кость ноги уже срослась, и генералу не лежалось.
— Я совершенно здоров, — убеждал Еременко лечащего врача.
Генерал бросал свой костыль и показывал, как он может обходиться без подмоги.
— Андрей Иванович, вы губите себя, — взывал к благоразумию хирург. — Я отвечаю за вас.
Главный врач госпиталя звонил своему непосредственному начальнику, просил указаний; как ему быть с «недисциплинированным» генералом.
— Держать, — приказывали сверху.
Но вот однажды поздно ночью в комнате Еременко раздался телефонный звонок. Андрей Иванович подумал: «Кто бы это мог быть? Может быть, кто-то из друзей?» Взял телефонную трубку:
— У телефона Еременко.
В ответ послышался негромкий, спокойный голос:
— Здравствуйте, товарищ Еременко. С вами говорят из секретариата товарища Сталина.
Еременко плотнее прижал телефонную трубку.
— Звоню по поручению товарища Сталина. Как вы себя чувствуете? Как ваше здоровье?
— Спасибо. Чувствую себя превосходно.
— А когда заканчиваете лечение?
— Я давно здоров и ни в каком лечении больше не нуждаюсь, а меня не выпускают. Воюю, атакую, и все-таки держат.
— Ваш рапорт товарищ Сталин получил, вам надо подъехать в Кремль.
Генерал оделся, сел в машину и покатил в Кремль. Москва была темна, без огней. На каждом перекрестке улиц машину останавливал комендантский патруль. У ворот Кремля — последняя остановка, последняя проверка документов. Ровно в час ночи машина прошла в Кремль. Еременко подымается по широкой лестнице. Большие окна задрапированы наглухо. Свету маловато, значительно меньше, чем его требуется для такого простора. Показалась дверь приемной. Еременко прошел, поставил в угол палку.
— Проходите, товарищ Еременко.
Сталин стоял за рабочим столом. Его левая рука лежала на трубке телефонного аппарата — он только что закончил разговор с командующим Западным фронтом. За длинным столом, накрытым зеленым сукном, сидели члены Государственного Комитета Обороны. На одной стене, против входной двери, над письменным столом, висел портрет Ленина, на боковой глухой стене развешаны портреты русских полководцев — Суворова и Кутузова.
— Товарищ Верховный Главнокомандующий, — по-военному четко заговорил Еременко.
Сталин улыбнулся. Генерал снизил тон.
— Товарищ Сталин, по вашему приказанию явился. Курс госпитального лечения закончил, — уже спокойнее доложил Еременко.
— Не очень, видимо, закончил — хромаете?
— По госпитальной привычке, Иосиф Виссарионович.
Сталин сделал несколько шагов по кабинету, пристально посмотрел на генерала.
— Хотим уважить вашу просьбу, — перешел он к делу. — Есть предложение назначить вас командующим фронтом. Как вы на это посмотрите?
— Спасибо, товарищ Сталин, за доверие.
Сталин подошел к Еременко.
— Фронт трудный. Сталинград может пасть. А мы не хотим этого. — Сталин слегка приподнял руку и не резко, но решительно рассек воздух. — Не допустим этого.
— Товарищ Сталин, нет выше долга, чем служение Родине, партии, народу.
— Спасибо, товарищ Еременко. Прошу ознакомиться с положением на фронте, подумать и сказать нам свои соображения.
Еременко весь день работал в Генеральном штабе, а вечером того же дня начальник Генерального штаба Советской Армии Василевский и генерал-полковник Еременко вновь прибыли в Кремль.
— Ознакомились? — поздоровавшись с генералами, спросил Сталин, обращаясь к Еременко.