Дарла сказала:
– Наша последняя веселая поездка, словно на американских горках, здорово тут все перепутала, потому что вещи перемешались. По-моему, это нож Шона. Я помню, что положила его в ящик с инструментами. Видите? Он свалился и раскрылся от удара.
Я снова прижал Зою к себе и посмотрел, не протрезвился ли от удара Даррелл, который не шевелился с тех пор, как его свалил удар Сэма. Шея у него была сломана, и он был мертв.
– Где ретикулянец? – спросил я, вдруг вспомнив про него.
Рагна ответил:
– Эта скотина убежала со всей возможной поспешностью, как только началась перестрелка.
Он показал на переходник.
– Вот черт. Придется проверять кормовую каюту и кабину.
– Эй, вы, там? – раздался голос Кларка из дальнего конца трейлера.
Я прошел назад и спустил ему подъемную лестницу. Он взобрался наверх и вошел к нам.
– Ты не видел там, снаружи, ретикулянца? – спросил я.
– А, такого отвратительного в хитине цвета ликера шартрез? Он помчался вслед за тем, первым. Как тебе мое маленькое представление?
– Представление?
– Мне-то казалось, что моя имитация была особенно блестящей, если принять во внимание тот факт, что я никогда не слышал, как Богиня разговаривает.
– Так это был ты?! – с изумлением спросил я.
– Ну, естественно. Попробуй только не сказать мне после этого, что во мне погиб великий артист.
– Ты просто гений.
Кларк притворился смущенным.
– Ну что ты, что ты, ничего особенного.
– Спасибо, – сказал я.
– Скажи спасибо ребятам на заводе. Они занимались специальными эффектами…
– Весьма рад был быть полезен, – сказал управляющий заводом. Как обычно, его голос раздавался откуда-то из воздуха. – Мы не придерживались единого мнения по данному вопросу, но все-таки пришли к выводу, что какое-то вмешательство, пусть не прямое, было необходимо.
– Опять мы у вас в долгу, – сказал я с чувством.
– Ерунда, пустяки.
Я вернулся и посмотрел на Сэма.
– Самое странное, – сказал Джон, – это то, что рана заживает. Видишь?
Он очень осторожно провел рукой по ране Сэма, смахивая прочь обугленные крошки сожженного тела. Под ними была беловатая ткань шрама.
– Поразительно. Он, однако, все еще не пришел в сознание. Пульс очень хороший, и…
Веки Сэма затрепетали.
– Сэм? – сказал я, опускаясь возле него на колени.
Он открыл глаза и посмотрел на меня.
– Что?
– С тобой все в порядке?
– По-моему, да. Ничего плохого я не чувствую, – он стал почесывать грудь, но Джон перехватил его руку. – Чертовски щекотно, – пожаловался Сэм.
– По-моему, ты вполне поправишься, – сказал я.
– Ты можешь поверить, что я споткнулся о какой-то дрянной мусор и поэтому выронил пистолет? А потом дал ему его схватить… Если ты хоть раз в кои-то веки убирался тут…
– Сэм, заткнись.
– Ты смеешь так разговаривать со своим отцом?
– Отдохни, а меня можешь с потрохами скушать потом, попозже. Мур удрал
– я пойду за ним.
– Не будь идиотом.
– Мне что-то кажется, что сейчас он уже покинул пределы завода, – сказал Кларк. – Их машины были припаркованы возле погрузочного склада, недалеко отсюда.
– А как насчет ретикулянца?
– Системы безопасности сообщают, что две «единицы живой биомассы» покинули «пределы производственного комплекса», – сообщил Кларк, который, видимо, ловил такие сообщения просто из воздуха.
Сэм встал на ноги. Джон помогал ему.
– Есть кое-что, Джейк, что я просто обязан сделать. Нет-нет, со мной все в порядке, не помогай мне, – сказал Сэм.
Он прополз через переходник. Я последовал за ним. Когда я оказался в кормовой каюте, Сэм стоял возле стены, отвинчивая пластину, под которой скрывался центральный процессор.
– Привет, Джейк, – сказал голос Брюса. – Вот Сэм говорит, что нам нужно совершенно переформатировать вспомогательный архив. Я ему все объясняю, что такие действия непременно потребуют…
– Прекрати, Уилкс, – сказал я. – Мы на эту удочку больше не попадемся.
– Джейк, я вижу, ты не понимаешь. Паразитная программа, которую ты называешь Уилксом, перестала мною управлять. Она передала мне управление… Нет никакой необходимости…
– ЗАТКНИСЬ!!! – сказал я, потом глубоко вздохнул. – Все кончено, Кори.
Пауза, потом:
– Сэм, пожалуйста, – это был голос Уилкса.
– Нет, Кори, – сказал Сэм, поднимая защитную панель над кнопкой ПЕРЕЗАПУСК. – Надо сказать последнее «прости».
– Ясно, – сказал тихо голос Уилкса.
Сэм встал, нацелив палец на красный выключатель.
– Я должен был бы ненавидеть тебя, Кори. Но почему-то этого не происходит. Я всегда чувствую, что мне тебя жалко. Мне кажется, что за всю свою жизнь ты не испытал ни одной светлой минуты.
Прошло долгое молчание, и раздался голос:
– Нажми кнопку, Сэм.
Мы услышали звук, весьма похожий на вздох.
– Я… я очень устал. Очень.
Сэм нажал кнопку. На табло центрального процессора загорелись несколько красных огоньков.
Так закончилась еще одна человеческая жизнь. Почему-то, невзирая ни на что, это всегда очень печально.
24
Через двадцать четыре часа рана Сэма превратилась в длинный, тонкий белый шрам. Чуть позже его вообще невозможно было разглядеть.