Тут Юрий сказал мне:
— Ты вот-вот войдешь в историю, Джейк. Причем в буквальном смысле.
Вдруг тяжеловоз полетел по воздуху, влетая в портал, словно неуклюжий самолет в своем первом и последнем полете, он пронесся через портал, через дыру в небе — эта дыра с размытыми краями вырастала перед нами, готовая засосать нас. Я сказал в пространство, что это похоже на дыру во временно-пространственном континууме — мы как раз через похожие и проскакиваем в порталах. Оно так и было. Я решил, что когда-нибудь спрошу, что эта портальная дыра делает так высоко над землей, в небе, они же обычно гораздо ниже, словно на уровне дороги, чтобы в них могли проехать машины. Я как раз думал об этом, когда тяжеловоз торжественно въехал в эту дыру ровненько и плавно.
И тут больше ничего не было. Абсолютно ничего.
28
Ничего. Я подумал, что такого не может быть, поэтому я заполнил пустоту тем, что мне пришло в голову.
— Пусть хоть что-нибудь будет, — попросил я.
И на тебе. Возле меня был Юрий.
— Рассматривай следующие события как события, происходящие вообще вне времени, — сказал он.
— Ну, знаешь, мне это не по зубам, — ответил я.
Он рассмеялся.
— Я тебя знаю очень мало времени, Джейк, но могу сказать, что ты один из самых примечательных людей, какие только попадались мне на веку.
— А мне это все говорят.
— Так и должно быть. Пойдем?
— Куда? Тут же ничего нет, куда можно было бы пойти. Собственно говоря… — я обнял его за плечи. — Слушай, Юрий, старина. Ты же не собираешься мне сказать, что ты — дух прошедшего рождества, как у Диккенса, или что-нибудь в этом роде?
Он на миг задумался.
— Диккенс? Да, Диккенс. Боюсь, что я очень плохо знаю английскую литературу.
— А я, наоборот. Я всегда обожал Достоевского. Могу тебе построчно и постранично цитировать «Идиота».
— Я его никогда не читал.
Я был потрясен.
— И ты еще называешь себя образованным человеком?
— Вряд ли. Вселенную надо защищать от ученых, чьи интересы связаны с литературой.
— Ну хорошо, ты выполнил свой долг. Ну, а что ты хотел сказать?
— Давай пройдемся, Джейк.
— По чему именно мы собираемся пройтись? Не понимаю… Ох! — Тут я почувствовал под ногами пол, слегка скользкий, словно свеженатертый. Я посмотрел. Пол блестел.
Мы пошли. Пока мы шли, я чувствовал, что нас как будто окружает огромный зал. Невидимый, словно черное на черном, но он чувствовался. Крыша его была где-то в нескольких километрах над нами. Наши шаги отдавались эхом.
— Это мой собственный спектакль? — спросил я.
— Частично. Мне нравится то ощущение пространства, которое ты создал.
— Огромный домище, — сказал я. — А что это?
— Может быть, конференц-зал. Может быть, что-нибудь еще.
— У меня есть вопрос.
— Давай.
— Он довольно приземленный. Насчет порталов. Они создают не один проход?
— А, ты имеешь в виду тот портал, через который как раз сейчас проезжаешь?
— Ну, пусть так…
— Да, обычно проход не один. Комплекс цилиндров создает целое множество пространственно-временных искажений. Большая часть вторичных проходов на самом деле непроходима. Они не используются. Это уже какое-то время известно, разумеется, результаты этих исследований широкой публике неизвестны. Как ты понимаешь, колониальные власти подвергают строгой цензуре все публикации. Вторичные эффекты довольно трудно увидеть, если не знаешь, что искать.
— Ясно. Спасибо.
Вдалеке я что-то увидел. Мы подошли поближе, и я увидел, что это был Прим, вернее, какая-то огромная его статуя. Если это и была статуя, то она говорила.
— Теперь мы пришли к заключению, — сказала статуя, а голос звучал, как голос Прима. Статуя была километра два в высоту.
— Воистину, — раздался голос Богини.
Прим сказал:
— Ты удовлетворена конструкцией? Его логические элементы больше не оскорбляют тебя?
Я повернулся и посмотрел. Богиня надвигалась на нас из такой огромной дали, что я мог протянуть руку и коснуться ее.
— Не столько логика меня оскорбляет, сколько отсутствие элегантности решения, — ответила Богиня.