Карл смущенно огляделся по сторонам.
— М-м-м… да… наверное, — сказал он и быстро добавил: — то есть, я хочу сказать, разумеется, я согласен.
Прим снова просиял.
— Отлично. Я с нетерпением жду вас в гости — всех вас — у себя дома. Всего доброго.
Мы смотрели, как он подошел к обтекаемому красавцу-автомобилю, залез внутрь и опустил прозрачный колпак. Мотор взвизгнул и немедленно завелся. Машина развернулась и помчалась по черной поверхности Космострады. Мотор стал гудеть тоном выше, и машина просвистела по дороге в том направлении, откуда приехала. Черные ее крылья были усеяны горячими бликами солнца. Чуть не доезжая поворота, она взлетела с дороги и взвилась в воздух. Она почти вертикально набирала высоту, приподнявшись примерно на триста метров, прежде чем полететь ровно и плавно. Она повернула к крепости, потом пропала из виду.
Джон уставился в пространство.
— Интересно, какие такие у него планы, о которых он говорил?
2
Мы все вместе залезли в тяжеловоз и собрали военный совет.
— Честно говоря, не вижу, чтобы у нас был выбор, — сказал Джон после того, как потянул пару глотков воды из фляги.
У нас с водой в течение всего путешествия было довольно тяжелое положение. Приходилось старательно ее экономить. Девять человек и четверо инопланетян — это тяжелая нагрузка на машину переработки веществ.
— Прим дал нам один шанс, — возразил я. — Он не настаивал, чтобы мы непременно к нему приехали.
— А тогда что мы станем делать? Неужели нам тыкаться туда-сюда вслепую на совершенно чужой и причудливой донельзя планете? И что мы сможем в этом случае сделать?
— Найти еду — это обязательно, — вставил Шон. — Шкафы и кладовки у нас пусты.
— Нас пригласили на обед, — напомнил Джон.
— Может статься, таким образом мы просто попадем в ловушку, — сказал я. — Можно ли быть уверенным, что Прим даст нам потом спокойно уйти?
— Мы видели его возможности и могущество. Он сможет сделать с нами все, что ему заблагорассудится.
— Может быть, это абсолютная правда, — сказал я, кивая в знак согласия, — но наверняка мы не знаем.
— Он выглядит довольно дружелюбной личностью, — сказала Сьюзен. — Вообще-то он совершенно очарователен.
Зоя сказала:
— Что-то я сильно сомневаюсь в том, что он и впрямь такой, каким кажется. Я ни на миг не верю, что он — человек.
— А я не верю, что он — Бог, — ответил Лайем. — Я не из тех, про кого можно было бы сказать «набожный», но что-то мне кажется, что раскатывание по дорогам в новехонькой пижонской машине не вяжется с тем, как Высшее существо должно себя вести.
Он почесал свою роскошную светло-каштановую бороду.
— Разумеется, я не могу точно знать, как должно себя вести Высшее существо, но…
— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал Джон. — Мне кажется, что с такими взглядами нам надо немедленно расстаться. Прим совершенно очевидно представляет собой более развитую форму жизни. Может быть, он даже бессмертен. Но чтобы он был вечен? Вряд ли.
— Ладно, — сказал я. — Мы на этот счет не расходимся во мнениях. Я только хотел добавить, что, даже если он весьма могуществен, все равно он не всемогущ. Не может он быть и всеведущим и любящим абсолютно всех. Он говорит, что ему нужно воплотить в жизнь какие-то планы — какие именно, мы не знаем, но они, кажется, включают и нас. Нам надо для себя решить, станем ли мы ему помогать. Нам может не понравиться то, что он собирается делать.
Дарла сказала:
— Может быть, он оставит нам возможность не помогать ему.
— Такая возможность есть, — ответил я, повернувшись на водительском сиденье, чтобы лучше ее видеть. Она сидела на корточках позади сиденья, положив руку на спинку. Она была такой же красивой, как и всегда. Волосы у нее отросли, слегка смягчая эффект той суровой стрижки, которая у нее была, когда мы впервые встретились. Тяготы нашего путешествия наложили свой отпечаток на ее лицо. Она по большей части выглядела очень усталой, но это могло быть и за счет ее беременности, хотя ей было чуть меньше трех месяцев. Она чуть пополнела. Черты ее лица стали чуть более пухлыми. Совсем чуть-чуть, не более.
— Дарла, — сказал я, — как ты чувствуешь нутром? Ты Приму доверяешь?
Она выпятила губы и надолго задумалась.
Потом сказала:
— У нас нет причин ему не доверять. Абсолютно никаких. Спроси меня под плохое настроение, и я скажу — нет, ему доверять нельзя. — Она запустила руку в свои гладкие темно-каштановые волосы. Усталая или не усталая, но Дарла всегда выглядела самим совершенством. Ни волоска, выбившегося из прически, ни потекшего макияжа. Словно только что из салона красоты. — Но, хотя и в сегодняшний день у меня не самое лучшее настроение, у меня все-таки такое чувство, что нам надо непременно с ним сотрудничать. Нам просто придется это сделать, если мы хотим вернуться обратно.