— А теперь что? — спросил я, останавливаясь.
— Мне кажется, что ты хотел бы сделать тут погоду потеплее, — предложила Сьюзен.
— Точно.
Облака раскололись, и золотое солнце полилось на землю, словно сквозь церковный витраж.
— Религиозный символизм? — прокомментировал я.
— Может быть.
— Красиво, — ответил Шон.
Действительно, потеплело, и даже очень быстро, но перед нами по-прежнему простиралось высокое, овеянное всеми ветрами плато, и я поднял воротник от ветра, который нес на нас песок из разрушенного города далеко на равнине, разрушенные башни, искрошившиеся стены, песок заносит упавший шар с купола. Справа от нас еще одни руины спрятались в каньоне, там были каменные жилища, сжавшиеся под навесом скалы.
— Это место наверняка где-то существует, — сказал я.
— Так и есть, — ответила Сьюзен. — Все на свете где-то находится.
— Потрясающее философское озарение.
— Спасибо.
Вдалеке были холмы, и мы добрались до них в поразительно короткое время. Иссохшие, бесплодные земли оставались за нашей спиной, когда мы шли по извилистой тропинке вверх, через кусты и порыжелую траву.
— Калифорния, — сказал я.
— А?
— Мне это напомнило Южную Калифорнию.
— Я там никогда не была. Когда-нибудь поеду.
— Около 1960 года это было прелестное место. Если не считать смога. Я слышал, что это было самое чистое и красивое место между 1919 и 1940 годами.
— Тогда обязательно поеду, — сказала Сьюзен.
Мы дошли до края холма. Тропинка спускается по склону и оказывается в совсем других местах. Небо меняется и переходит в ночь, присыпанную звездами, справа от нас низко висит полумесяц, еще одно лунообразное тело с крохотный диск мчится по своей орбите. В зените — река звезд… странные силуэты на небе, какие-то тени, причудливые формы… Во мне совсем нет страха, просто решимость. Я ищу конкретное, особенное место. Я не знаю, как оно выглядит, не знаю, где оно. Метеоритный дождь, в ночь падают яркие стрелы зеленого огня, они исчезают почти тотчас же, как появляются. С неба спускаются огненные нити, над головой кружатся галактики справа, на горизонте, зодиакальный свет. Поднимается ночной ветер, текут звездные реки.
— Очень красиво, — комментирует Сьюзен.
— Спасибо, — говорю я, понимая, что она хочет просто сказать мне комплимент. Сам не знаю, почему я его принимаю.
Фиолетовое солнце встает и прогоняет прочь ночное великолепие. Справа от нас еще один город, группа хрустальных куполов на огромной пустой равнине. Этот мир еще на миг остается с нами, потом превращается в закат у моря, белые барашки волн ударяются о фарфорово-белый пляж. Под ногами у нас хрустят ракушки, пока мы идем по пляжу. Небо переливается серо-черными облаками. В этом мире нет цвета — если это действительно мир, а не какая-нибудь иллюзия, придуманная Примом или еще каким-нибудь обманщиком. Тут нет жизни. Небо мутно-серое, а местами переходит в угольно-черный цвет, а ракушки под ногами серые, белые, угольно-черные. Песчаные дюны справа усеяны стеблями засохшей травы. Низкие холмы на горизонте.
— Отличное место для курорта, — говорю я.
Сьюзен кивает.
— Еще бы! — иронически соглашается она.
Шон говорит:
— Что-то мне это место не нравится, Джейк.
Я отвечаю:
— И мне тоже.
Что делать? Мы переходим из этого места в какое-то другое за один шаг. Мне даже не приходит в голову спросить, как это мы сделали такую штуку.
Тут опять ночь. Освещенный луной некрополь, разрушенный храм, гора строительного мусора и щебенки, расколотые колонны, полузасыпанная площадь. Мы идем под лунным светом чужой планеты. Снова звезды, над головой газовое облако. Где мы? Вопрос не высказывается вслух.
Я останавливаюсь и смотрю на пожранный временем город вокруг нас.
— Снова мотив разрушенного города, — замечаю я.
— Время, — говорит Сьюзен.
— Угу. Большими кусками.
Из тьмы несутся слабые голоса: призраки. Тень падает на дорожку, отразившись от луны-облатки, от сожженного молнией дерева. Тенью похожа на сумасшедшего танцора. Храм стоит на холме впереди, его разрушенные купола больше не хранят статую высокого инопланетного божества. В подземелье где-то падает пылинка, а небеса содрогаются.