Народ уходил на работы, лагерь пустел. Таня задержалась, застывшим взором упёрлась сопку напротив лагеря. Иван, залезая в кузов транспорта, глянул на её печальную спину, вздохнул.
— Танюш, вечером в кино идём? — не удержался, крикнул; сам понял, что вчерашние решения вновь перечеркнул.
Она вздрогнула и обернулась посветлевшим лицом.
— Ты чего, дурень, делаешь? — Андрей схватился за борт — машина тронулась. — Сейчас Ольга озвереет — она же слышала всё. Или ты чего, решил что ль?
— Да само вырвалось, уж больно грустная она, — покачал головой, досадуя, Иван.
— Вот и будешь теперь разгребать. Сам. Мне и так за тебя прилетает постоянно.
Иван не ответил, понуро спрятался под капюшон штормовки.
Тайга пахла мокрым. Кругом всё посерело, осенними тонами заштриховав зелень. Шуршало и капало, скрадывая остальные звуки. На дороге мигом образовались шоколадные лужи. Земля принимала на себя небесную влагу.
Зилок раскачивался и поскрипывал, разбивая лобовым стеклом капли.
— Хорошо хоть близко ехать, а то всю кашу можно расплескать, — отметил качество дороги Андрей. Машина подтверждая, ухнула вниз и уткнулась бампером в камень. Ребята кувырнулись к кабине.
— Держи, держи кашу! — потирая плечо, поднялся Иван. Андрей держался за голову. — Крови нет?
— Да вроде нет, но шишак будет.
Из кабины матерился Витя, но не вылезал, разглядывая в открытую дверь масштабы озера, в которое бухнулась машина.
— Вот ведь, в душу-мать, не было такой ямы! Не было! Едрёна вошь! Всё, парни, пёхайте дальше сами, я буксир буду ждать, — сказал он ребятам.
— Да уж понятно. Тут близко. Вызвать кого?
— Да скажите, но, наверное, проезжать будут, вытянут.
— Ладно, скажем, что застрял, пусть сами думают.
— На то и начальство.
— На то…
— Вы уж это, парни, простите… набили шишки-то? Я вроде аккуратно, но чего вымыло тут, как ни старайся… надо заплатку делать, а то ещё народ сыпется.
— Ладно, чего уж. Почапали мы. Бывай.
Они пошлёпали по склизкой дороге, бухая сапогами по камням и песку. Идти оставалось около километра, и уже слышались сквозь шум дождя скрежет экскаваторов и грохот самосвалов. Шли молча в темпе, разогревая озябшие организмы.
— Потеплело, что ль? — Иван выглянул из-под капюшона на смурное небо.
— Шагаем быстро, вот и потеплело, — ответил Андрей. Они подходили. Лес оборвался, дорога вывалилась к реке.
Енисей двигался махиной, широкой полосой мчал воды туда, на север, в Карское море. Иван остановился, в очередной раз, поразившись мощи великой Реки.
— Да… такая ширина, и так быстро течёт! Стихия!
— И эту стихию перекроем напрочь! — хмыкнул Андрей.
— Перекроем. Как пить дать. Ты только представь: будет нависать двести метров стена.
— И на хрен с той стороны затопит всё.
— Ну, во-первых, там горы, так что тут тебе не Братск; во-вторых, тут уж надо считать: последствия негативные, последствия позитивные. Ведь погляди, энергия от ГЭС она самая… самая такая невредная, что ли. Не жжём ничего, отбросов нет. И пока вода будет, будет и электричество. Да, деревни надо перенести. Вон, даже городок цельный, Шагонар, говорят, затопит. Полосу тайги затопит. Климат изменится. Река свою природу потеряет. Это всё грустно, печально, согласен, — Иван замедлил шаг, разговаривая вроде с Андреем, на самом деле, дискутировал с собой, уминая внутренние противоречия. Андрей хмуро топал рядом, не нарушая монолога. — Но ведь без энергии ничего и не сделаем мы, человеки! Ни шиша не сможем! Пока вот это лучшее, чего есть. Атомные, они, конечно, круты. Похоже что это будущее. Но там ведь такие отходы ой-ой! Неизвестно ещё, как оно потом откликнется. А тут да, природу под себя подминаем, корёжим. Но ведь не безвозвратно всё! Устаканится — озеро, считай, получится. Сколько таких озёр в горах бывает? Сель сошла, обвал — бац! Озерцо. Поначалу переходной процесс, притирается стихия. Сложно. Люди опять же привыкшие. Но потом, а? Должно всё в колею войти, будто так и было. Главное, подойти тщательно, не халтурить. И потом энергию куда надо пускать, не разбазарить.
Он себя, наконец, уговорил. В очередной раз. И уже бодрее пошёл к каморке управления. Андрей, усмехнувшись, не отставал.
— Куда надо пускать… А если полицаи, а? — буркнул он тихонько, но Иван услыхал. Резко обернулся, сразу потемнел лицом и обвис плечами. Что-то захотел сказать, да смолчал и так, кислый, зашёл в здание.
К полудню дождь не ослабел ни на чуть-чуть, наоборот, припускал иногда мощным ливнем. Вода в реке была пока прозрачная, лишь там, где в неё сгружали кубометры гранита из кузовов, там мутнела, завиваясь водоворотами.
— Половодье будет, ага, — Иван сидел вверху столба, крутил провода. Андрей под ним возился с предохранителями. Сегодня они были за монтажников. Дело было не особо искусное, но требующее аккуратности и ловкости. Ребята за несколько недель себя зарекомендовали с лучшей стороны, и допустили их на эти работы с лёгкостью.
— Наверное, ага, — Андрею водные пристрастия друга ему были не очень понятны. Его мысли витали вокруг Оли. Эта «стервозина» донимала его больше других Больше того, ему доставалось больше за Ивана, он-то особо был ни причём. Иван удивлялся, как так его, неробкого десятка друг, никак не даст отлуп этой вертихвостке. Андрей лишь в рамках приличий одёргивал, но совсем не так, как сбивал спесь обычно в деревне или даже в институте со всяких там выскочек, пусть и девчонок. С Олей он не то, что робел — этого за ним с роду не водилось — она своим грубоватым вниманием доставляла ему некоторое непонятное ему, Ивану, удовольствие. Он прямо-таки ждал её подколок, порой, специально нарываясь на её едковатые замечания.
— Слушай, с этим половодьем, я чего подумал, — вновь Иван сверху вырвал Андрея из интересных дум.
— Чего? — Андрей тряхнул головой, сливая лужицы с капюшона.
— Чего-чего — про воду задумался. Правда, это ты ещё полешек подкинул, когда про полицаев вспомнил, будь они неладны.
— А, и чего? — Андрей бубнил одно и то же.
— Заладил ты, право слово! Короче говоря. Хоть мы и зарекались сто раз про переходы наши даже и говорить… А я всё ж думаю иногда. Вот и сейчас. Все те разы случались после приключений моих с водой — тогда в Шмелёвке ты тонул, я за тобой прыгал. Потом в море меня тогда замололо. И всё видения потом на меня сваливались.
— Это я помню всё. Сейчас ты к чему это всё, не просеку никак.
— А к тому, что вода хлещет небывалая с небес.
— Тю! Небывалая! — хмыкнул Андрей, поглядев на серые небеса. — Так, побрызгало пока слегка. Енисей ещё даже прозрачный. А тут знаешь, какое бывает.
— Знаю. Но вот кажется, что это только начало прорезалось. В общем, это раз.
— Кажется ему… Ну, а два?
— А два — это плотина! — Иван заулыбался голосом, а чего там на лице было написано, под капюшоном было не видать.
— Хаха! Ванёк, ты совсем уже — того! — Андрей покрути пальцем, где следует.
— Конечно, того. А то ты не знаешь, — Иван, довольный, скручивал провода. — В общем, надо попробовать тут пероход сделать.
— Хорош, Вань. Шутки шутками, а лазать здесь, проверяя всякий бред… Это уже ни в какие ворота!
— Ничего и не бред, — сразу надулся Иван. — Я чего, разве когда-нибудь тебя на авантюры звал?
— Вообще-то, всю жизнь только так — авантюры сплошные.
— Ну, и фиг с тобой. Один попробую, — буркнул Иван, но Андрей услыхал.
— Э, ты это не дури. Слазаю я с тобой, куда надо.
— Да ладно, чего на «бред» всякий вестись… — Иван от обиды ещё не отошёл.
— Разобиделся. Хорошо, не бред. Интересная теория — так пойдёт?
— Идёт, — не очень внятно сказал Иван.
— Только я не понял — плотины нет ещё никакой. Где тут пероход делать?
— А я продумал, — вновь загорелся Иван. — Будет обед, я тебе покажу.
Кругом продолжало намокать, разбухая влагой. Взглянешь наверх, не поймёшь — двигается там чего, иль замерло навеки. Серая вата равномерно заполнила пространство надо головой. Сильно пахло древесиной.