Таня недоверчиво прищурилась на него. Иван глядел в горизонт.
— Ну, чего, чего ты на меня смотришь? — повернулся он.
— Пытаюсь высмотреть, чего там в твоей косматой головушке творится на самом деле. Ведь тебя пытай, ты не скажешь, пока не припрёт.
— Чегой-то? Всё как на духу, выкладываю, — усмехнулся Иван.
— Наглый ты, сил нет, — потянулась к нему Татьяна.
— Чего это за прелюбодеяния? — не к месту пошутил Иван, прикрывая глаза.
— Помолчи, — пробормотала она, касаясь губами его лица.
Когда они, наконец, оторвались друг от друга, Иван смущённо заявил:
— Вообще, наверное, ты права.
— Так это понятно, но что конкретно ты имеешь ввиду?
— Я про то, что на душе что-то ещё есть, невысказанное.
— Ага. И что же?
— Просто оно не вызрело ещё, что ли, — Иван кинул камешек в воду. — То есть я не просто так, по всей видимости, все эти картинки про будущие миры глядел. Мне будто всё это показывали. Да не просто так, а чтобы понятие пришло, чтобы знание верное проклюнулось. Семена закинули, но когда они прорастут?
— Специально ты меня путаешь или, действительно, сам не разобрался, но я уже ничего не понимаю. То ты сказал, что отпустило, что уверенность появилась, то теперь, что ещё что-то у тебя не отбурлило… Эх, Ваня ты мой Ваня, — покачала она головой. Иван же нежные слова в конце словно и не заметил. — Всё это, конечно, пустышка твои слова про то, что отпустило. Вот ты даже, когда мы целовались, не про меня думал, получается.
— А вот здесь ты вообще не права! — горячо возразил Иван. — Как раз эмоции, с тобой связанные, они во мне и рождают все эти, как ты назвала, бурления.
— Во те раз! — удивилась Таня.
— Есть, конечно, дело для мужчины. Но я пока дела не нашёл (это, кстати, прискорбно, вот, например в войну в моё возрасте…)
— Ну, ты хватил, в войну! — перебила его Таня.
— Эти все отговорки и оправдания понятны, время другое, и так далее. Короче, дела нет, но я в поисках. И вот, когда я через всякие эти поиски, мысли и размышления жизнь трогаю помаленьку, я понимаю, что только ты мне опорой мне можешь быть. Только когда ты рядом, всё во мне активизируется, и я понимаю, туда иду или сбился с дороги. Твои поцелуи, они гораздо больше для меня значат, чем простое удовлетворения желания, примитивного потакания своим инстинктам.
— Ой, как бы ты в отшельники не подался или в монастырь какой не ушёл, — деланно забеспокоилась Татьяна, на самом деле, маскируя свой восторг по поводу такого заковыристого признания.
— Так что ты эдакий катализатор, и я как раз тебя очень замечаю. Скорее, когда тебя рядом нет, вот тогда неладно мне и мыслится, и всё из рук валится.
Тут Таня уже не нашлась, чего вставить. Немного зарумянилась загорелыми щеками, но по-другому волнения соответствующего не проявила.
— Вань, а чего ты в комсомольской жизни не на передовой? Ведь, ясно же после всех наших приключений, что ты лидер по натуре.
— Ой, Танюш, мало мы эту тему мусолили, — наморщил лоб Иван. — Совсем не нравится вот эта карьера чиновничья. А ведь кто у нас в секретарях? Вот именно такие. Надеюсь, Юрик не до такой степени сибарит. Есть у него, конечно, эти намерения всякие ленивые. Но мы ж тоже рядом, тоже воспитывать умеем.
— Во-во, лидер-тиран.
— Ну, я ж говорил, уже мусолили, — кивнул Иван.
— Погоди, так ты мне ответил, чего там у тебя за ростки?
— Да где мне ответить, если ты мне поцелуем все речи заткнула? — засмеялся Иван. — Я ж говорю, сам до конца не понял, успокоился или нет. Очередное ли у меня волнение, или на путь наставляюсь какой. Сейчас, всё устаканится денёк другой, в Москву вернёмся, там и поглядим. Где, вообще, наши? Дрыхнут всё? Уж вечер скоро, — начал крутить головой Иван.
А как раз по лесенке спускался Андрей, а за ним шли Ольга и Лена. С заспанными лицами.
— Сонный отряд, шевелись, шевелись! — крикнул им Иван.
Те, зябко поёживаясь, не стремились приближаться к воде.
— Эх, была не была! — с гиканьем побежал в волну Андрей.
А в Москве уже вовсю дождило. Листва оборачивалась золотоосенними красками, деревенские колеи блестели глубокими лужами.
Мельниковы вовсю обсуждали переезд, уже появились первые очертания будущих улиц в новом районе.
— Вроде и парк будет, — сказал Пётр, разглядывая карту будущего района — где-то раздобыл.
Алёна устала обдумывать. По началу, так, чисто по-женски, загорелась. Стала думать-придумывать, как будут обживать обещанную «трёшку», какой этаж бы лучше достался и всё в таком ключе. А потом надоело.
— А в деревне всё лучше, — вздохнула она в который уже раз.
— Ну, Алён, ну чего ты? — не отрываясь от карты укорил её Пётр.
— Главное, чтобы ребята свадьбу здесь сыграли, — ещё разок вздохнула Алёна.
Заслышав про свадьбу, вышел из комнаты на общий разговор Иван. Бабаня сидела в кресле и тихонько вязала. Она теперь всё больше помалкивала, лишь иногда вставляла что-нибудь остренькое.
— Так, чего тут про ребят каких-то, свадьбу какую-то? — деловито осведомился Иван.
— Есть тут пара одна. Ершистые только оба. Девочка, правда, замечательная, но с характером. Но ведь если замечательные, то такие и должны быть, а? — подмигнула ему мать. — Петь, гляди, всё загорелый, курортник наш.
— Да, любит отдохнуть молодёжь, любит, — согласился Пётр. — Попробовали стройотряд, ан нет, лучше отдохнуть.
— Вот те раз! А в этом году мы не трудились, что ли? — взвился сразу Иван. — А для чего каникулы придуманы для студентов, а? — он поддался на лёгкую провокацию. Хотя, в общем, и сам не одобрял всякие там курорты. — А разве кто-то у нас не ездил на турбазу на Алтай, а? — выдвинул ответный ход.
— О, Алён, гляди. И, правда, ершистый. Скажи-ка мне, гусь лапчатый, вы жениться будете, аль нет?
— Обещаю, вы об этом узнаете первые, — буркнул рассерженный, и не выплеснувший ещё пока пар, Иван.
— Ага, но я так понимаю, что диплом сначала защитите?
Иван то ли кивнул, то ли пожал плечами.
Алёна с Петром переглянулись.
— Таня придёт на обед? — поинтересовалась Алёна.
— Откуда ж я знаю, она мне не докладывает, — грубовато ответил Иван.
— А вот хамить не сто?ит, — осудил отец.
Иван смахнул с лица будто пелену.
— Да, мам, прости. Завели вы меня, будто я лентяй какой. А я, между прочим…
— Ладно, ладно. Знаем мы всё, — успокоил его отец. — Мы уж так, подкололи тебя по-дружески, а ты прямо весь взъерепенился. Юмор тоже надо понимать.
— Юмор, хе, — хмыкнул Иван. — Шутники.
Тут, предварив стуком своё появление, вошла Татьяна.
— О, и сапожки у неё не кирзачи какие-нибудь, а модные с цветочками, — сразу отметил обнову Иван, помахивая книгой, заложенной пальцем.
— Здравствуйте, — улыбнулась всем Таня.
— Привет, Танюш, — обрадовалась её появлению Алёна. — Проходи. Мы уж скоро и обедать будем.
— Алёна Васильевна, давайте я вам помогу? — предложила Алёна. — А то я такая молодец, вечно заявляюсь к вам на готовенькое.
— Ну, Тань, ты же знаешь, что мы тебе рады всегда в любой момент. Успеешь ещё наготовиться, — подмигнула ей Алёна. — Как мама?
— Всё хорошо, спасибо. Она вот, кабачок передала, — Таня достала из авоськи здоровенный кабак.
После обеда Иван увлёк Таню к себе в комнату. Диплом, конечно, вместе они не писали. Но всё-таки советовались и по учебным делам. А не только целовались. Хотя и это тоже. Иван врубал приёмничек, он тихонько гундел-пел у них под боком. Когда в выходной день была нелётная погода, было очень приятно сидеть в тепле беседовать о чем-нибудь таком умном с близким человеком. Сегодня и был как раз такой случай.
— Вань, ты хоть одну главу начал уже? — спросила Таня про учебное.
— Да ну! Так рано? Я с юрником обговорил идею. Он мне карт-бланш дал в рамках направления. Я уж и новизну придумал. Он даже удивился, сказал, что это основа для диссертации может быть.
— Даже так? А я вот потихоньку начала прорабатывать то, что с Алексеевым придумали вместе.