— 1975. Чукотка
— Ты чего, всё в мэнээсах ходишь? — Иван глотнул кваску, опёрся о столик.
Андрей прихлебнул в ответ пивка. Кивнул.
— А чего, меня ценят. За рацухи процент капает. Да переведут и так скоро, чего рыпаться? Ты лучше мне скажи, мы махнём летом, аль нет? Или опять прошлёпаем сезон?
Апрель неожиданно вдарил совершенно летними температурами. Основные водяные потоки уже отгремели, но всё равно отовсюду ещё сочилось. Земля набухла влагой, деревья почками. Друзья прогуливались в выходной день в парке Горького, но припекло, и они решили промочить горло.
— Никак нельзя пропускать! Или в этот раз, или уж никогда. Нависло совсем, тянуть нельзя. Пойдём, что ли, на причал, — предложил Иван, взяв кружку с квасом.
Пока шли до ступенек к помосту на воде, Андрей успел задуматься о другом.
— Вань, а ты Таню давно видел? — с хитрым прищуром он хлебнул пива и присел на деревянный насест.
Иван тоже отхлебнул, но так в кру?жке лицом и замер.
— Чего это ты вдруг?
— Да стало вот интересно.
— Андрюх, я уж и не помню, когда, если тебе так интересно, — Иван овладел собой, надел маску якобы равнодушия. — А что? Живём не особенно рядом, работаем в разных местах — где мы можем встретиться?
Иван лукавил. Больше того, он беспросветно врал. Каждый раз, когда оказывался на Каширке на автобусной остановке, стремился затеряться в толпе, чтобы не встретиться, и не быть замеченным. Очень он опасался увидеть Таню. Сил на спокойное «привет» могло и не хватить.
— Ага, ну да, — скептически кивнул Андрей. — Чего там на кафедре? — перевёл послушно тему.
А Ивана вдруг захлестнуло.
— Да прячусь я, конечно, от неё, прячусь. Чего уж тут скрывать. А чего я ей скажу, Андрюх?
— Ну, не знаю, можно же поговорить просто, не чужие люди вроде.
— «Просто поговорить», — усмехнулся Иван. — Да даже когда просто подумаю про неё, будоражусь. А уж, когда покажется, что в толпе она, так и, вообще, сердце колошматится, не остановишь. А если у неё кто-нибудь есть? Так это удар для меня будет. А так, конечно, лёгкость ушла без неё. Это да, — Иван поставил квас, отыскал какую-то веточку и стал постукивать ей об ступеньку.
— А может, и нет никого у неё? А ты просиживаешь время впустую, а?
— Как это впустую? У меня интересная работа, друзья имеются, увлечения — пожал плечами Иван. Но не очень неуверенно.
— Сам же сказал, что в работе лёгкость ушла. Значит, даже работе вредит.
— Сказал. Вредит. Но если она не приемлет принципиальное моё Я, а? — с жаром заговорил Иван. — Если ей это поперёк горла, что и слушать не хочет, и убегает? Как с этим быть? Не могу же я все эти свои стремления взять и похерить ради любви там какой-то! Нет, нет, старина! Надо перетерпеть! И лёгкость былую обретём, — он стал остервенело хлестать прутиком.
— А какие у тебя стремления, которые ты не можешь отбросить, а? Пролив с переходом, что ли? — саркастически прищурился Андрей. Провоцировал. Сознательно.
— Пролив! Пролив! А Тане это заноза, понимаешь? Не просто она там с чем-то не хочет меня делить, не собственница она, нет. Не согласна она с таким подходом, вот и всё! Переломить не может, но и уживаться не желает.
— Да откуда ты так уверен? Вы ж гордецы оба! А, может, всё изменилось, повзрослела чуток.
Иван с подозрением глянул на друга.
— Это чего, сводничество, сейчас, что ли? Ольгина рука тут?
— Чего? Ты края ты гляди! Ещё и подкаблучником меня назови! — вспылил Андрей.
— Ну, про подкаблучника я ничего не говорил. Но вот разве по-мужски лезть в чужую личную жизнь? — с упором на последние слова стал выговаривать другу Иван.
— Не в чужую! И не лезть! А помочь заблудшему другу.
— Ха! А чего это вы так решили? Это же всё-таки вы, я правильно догадался?
— Ну да, мы, — неохотно кивнул Андрей.
— Ну, вот. Чего ж это я, выходит, по-вашему мальчик неразумный? Сам не разберусь? Пусть шишек набью, но зато же сам!
— Так зачем на собственных ошибках учиться, если можно на чужих?
— Это какие чужие ошибки, можно поподробнее сейчас? — удивился Иван.
— Ну, не совсем прямо конкретный пример, но совет же мы можем дать? Со стороны виднее. А ты в собственном котле варишься, и сбоку поглядеть и не можешь.
— Не могу, — согласился Иван. — Но зато правильнее самому через это всё пройти, нет разве?
— Упрямый! — развёл руками Андрей. — Хоть кол на голове теши!
— Нет, кол лучше не надо, — улыбнулся Иван своей никому не нужной победе.
— Ладно, давай про поход. Если в этот раз должны, то не поздно ли собираемся?
— Так у нас с прошлых подготовок основное всё есть, — с радостью вернулся к любимой теме Иван. — Подрихтую сейчас список, в мае из снаряги чего надо купим. В июне продукты. А форма… а форму мы с тобой, вроде и не теряли, так ведь?
— Это всё детали, ладно. Если ты говоришь, что всё нормально, в этом вопросе я тебе доверяюсь. Но ты лучше расскажи, чего ты вновь на переходе зациклился? Я не Татьяна, но всё-таки сомнения меня гложут. А твои объяснения первые я, признаться, уже подзабыл.
— Ну, ты помнишь, как после Крыма вроде бы успокоение снизошло на меня?
— Да, ещё ты говорил, что после того, как увидел, что шанс есть выпутаться из всей этой истории… ну, которую мы видали в будущем этом, будь оно неладно.
— Именно! И, хотя, конечно, нельзя сказать, что я прямо совсем успокоился — делать всё равно чего-то надо, с «верхотуры» это понятно было. Толкнуть себя, всю историю в другую колею — нужны усилия. Это понятно. Но, действительно, брожения притихли во мне вроде. А тут эта статья про пролив.
— Где про дамбу-плотину-мост?
— Угу. Прочитал, воодушевился просто самим проектом, — Иван помолчал, хлебнул кваска. — Про переход это уже пото?м в голову стукнуло.
— И так стукнуло, что с Татьяной разбежались вмиг?
Иван с укором посмотрел на друга.
— Вот отчего такой примитив сложился относительно нашего с ней поведения, а?
— Ну, а чего такого? Ты загорелся, она вспыхнула, оба загордились поговорить о такой ерунде, оно и выросло в гору недомолвок и проблем, — удивился Андрей.
— Вот-вот, я и говорю, что корня ты и близко не видишь! — горячился Иван. — И, вообще, это к делу не относится.
— Это как сказать, — тихонько пробубнил Андрей в свою кружку.
— Чего ты там?
— Да нет, я молчу. Продолжай, пожалуйста, — махнул рукой, приглашая Андрей.
Иван хмуро поглядел на него, но продолжил.
— Про переход, значит, задумался…
— Сержант Сидоренко! — сзади незаметно подошёл милиционер. Ребята удивлённо посмотрели со своих сидушек на него сверху вниз. — Что же это вы, товарищи, нарушаете порядок?
— Где ж мы нарушаем?
— Да вот, жалуются отдыхающие, что кричите, вот-вот драка начнётся.
— Да ну, товарищ сержант, какая драка? Мы — такие же отдыхающие.
— В общем, я вас предупредил. Теперь вы под особым присмотром.
Иван вскочил, вытянулся в струнку.
— Слушаемся, товарищ сержант!
Сержант смерил его спокойным взглядом.
— Не ёрничай, студент. Не надо, — улыбнулся Сидоренко. — Всего хорошего! — приложил руку к фуражке и был таков.
— Чего мы тут, сильно орали, что ли? — оглядывался Андрей. — Нельзя уже и поговорить эмоционально.
— Ну, формально он прав, — успокоился Иван. — Мало ли тут мамаша какая-нибудь с детьми. Вот и поступил сигнал. Нужно отработать. Он же был вежлив?
— Он да, а ты начал чего-то выкобениваться.
— Да это я так…
— Ладно, чего там. Рассказывай дальше. Пивка, что ли, ещё взять? — задумчиво глянул на открывшееся дно в кружке Андрей.
— Да возьми.
— И возьму, — ответил Андрей, но остался на месте. — Но сначала тебя дослушаю.
— В общем, стал я размышлять. И качнуло меня немного в сторону от проторенной дорожки — мол, да какой бы это ни был переход, чего мы там не видели в будущем?