– Я должен знать, кому помогаю, – и с ноткой требовательности «человек» добавил. – Откинь капюшон.
Тонкие длинные пальцы, выходившие из-под мешковатых рукавов, аккуратно коснулись тканевого капюшона и резким движением отодвинули массу чёрной ткани.
На лунный свет представилось прекрасное лицо. Аккуратные и тонкие контуры лица, несколько угловатые и вытянутые его черты придавали дух аристократичности. Коротковатые волосы, будто отлитые из северного золота, стали немного трепетаться на набирающем силу ветру. Глубокие как океан и голубые, словно небесная лазурь с солнечную погоду, похожие на два императорских сапфира глаза устремились на странного человека и в них отразились не только луны Мессер и Секунда, но и жажда надежды.
– Вы мне поможете? – с ещё большей надеждой прозвучал вопрос.
– В чём? – со злорадным ехидством проронен вопрос. – Уйти от Люция? Я слышал, от него перед его походом сбежало несколько неофитов старого Ордена. – Холодной бесстрастностью прозвучало заявление и так же продолжилось. – Или сбежать от имперского правосудия? Источники при императоре говорят, что служба Клинков проводит расследование о недавних событиях на юге Валенвуда с целью найти устранить опасность Империи. Или же ты хочешь скрыться от суда твоих бывших «братьев», что рыщут по Тамриэлю в поисках отступников. Ты скажи, от чего ты бежишь?
– От всего! – неожиданно выпалила девушка и буквально с молением обратилась к странному человеку. – Что вам стоит скрыть одного человека?
Странный человек, пристально окинув с ног до головы худощавую девушку своими помутневшими и застланными странной серой пеленой лазами, тут же ответил:
– Посмотрим, что можно сделать.
Глава 2. Когда в храме гаснут свечи
Скингард. Поздний вечер.
Город медленно начинает облачаться в сумрачный саван наступающей ночи, что томным шагом подходит к граду, беря его в свои прохладные объятия, что развеются с первым лучом зари. Но сейчас не время для солнца. Огненный солнечный диск постепенно уходит за горизонт, оставляя после себя лишь фиолетовое полотнище, на котором начинают зажигаться сверкающие звёзды, усеявшие его подобно серебряным монетам.
Вечерняя лёгкая и приятная прохлада заполняет узкие городские улицы, и лёгкий ветер начинает гулять по ним, временами начиная взметать в воздух обычную пыль и лёгкий мусор.
Привычно узкие и довольно тесные городские улочки заполнило множество людей. Многие в городе шли с тяжёлой работы, но их пути могли изрядно отличаться. Так кто-то спешил поскорее в родной дом, чтобы набраться сил перед следующим днём и как можно приятней для души провести ещё частицу жизненного пути с семьёй. Ну а кто-то просто рвался в местные таверны, чтобы утолить жажду и тягу к хорошей пьяной компании, в которых царят шутки и смех, игрища и веселья, а порой и поддержка друзей.
Город пышет жизнью и полон вечерней радости с весельем, кроме места у святилища. Оно простаивает в абсолютном горестном запустении и тоскливом одиночестве, что не подобает храму одного из Богов. Единственным верным и неизменным посетителем унылого места стал холодный ветер, игриво обвивавший шпили и стены храма, как бы напоминая о заброшенности сакрального места. Сам храм мрачной и пустой конструкцией устремляется вверх, показывая, как он возвышается над городскими стенами, словно споря с дворцом графа за величественность, продолжая стоять в гордом одиночестве. Как ни странно, но на него недавно легла тень дурной славы, и добрые жители города теперь обходят его стороной.
В священном месте всего города – славном «доме» Джулианоса постепенно устанавливается благоговейная тишина, что приходит сюда с каждым вечером, перемешиваясь с угнетающим страхом, ставшим нежеланным гостем в священном месте. Единственный служитель, не боявшийся остаться на вечернюю службу в храме, готовится покинуть, с недавнего времени проклятое, место.
Священник, облачённый в серые монашеские одеяния, подпоясанные кожаным ремнём, ходит по величественному месту, выполненному в стандартном сиродильском стиле, что и подавляющие большинство крупных культовых зданий в Сиродиле. Взгляд служителя девяти богов преисполнен печали, на его лицо полегла странная тень, за которой кроется наигранное уныние. Он впал в некое подобие меланхолии из-за того, что это место не пользуется благоговейным почитанием, как и прежде, но что больше всего огорчало старого священника, это то, что по городу пошла молва, будто это место оставил сам покровитель, предоставив его во владение самой тьме. И теперь тут не место силы и почитания богов, а оплот тёмных сил, что должны терзать город. И молва о бессилии высших сил готова была опрокинуть старого служителя церкви в депрессию, но не от осознания беспомощности богов. Он просто не может поверить, что люди сюда боле не хотят приходить и сам Джулианос позволил то, что бы в месте его восхваления бесчинствовало зло. Но всё же молитвы служителя храма были услышаны.