Однако Шамаш лишь качнул головой. Собственно, его совсем не интересовало, где Айя и что с ней. Важно было совсем иное — она не доступна.
"Как ты думаешь, кто еще может знать о драконе?"
Волк несколько мгновений смотрел на него, раздумывая, затем его взгляд оживился, замерцал, зверь сорвался с места, закрутился на месте, подпрыгнул. "Пошли!" — схватив зубами за руках полушубка, он поспешно потянул Шамаша за собой в снега.
"Куда?"
"К Эрешкигаль. Если кто знает, то она!"
"Но ты же сказал, что дракон жив…" — глаза колдуна сощурились.
"Да, жив, конечно, жив! Просто… Она — великая богиня и Ее помощь неоценима в любом случае… Шамаш, прошу, доверься мне! Прошу тебя! Я сделаю все, чтобы ты не пожалел об этом!"
"Хорошо. Только пусть путь, по которому ты поведешь меня, будет кратчайшим. Чем быстрее мы с тобой вернемся на тропу каравана, тем лучше".
"Так и будет! Так и будет! — волк понесся вперед, так быстро, что летевший над землей колдун с трудом поспевал за ним. — Вот", — уже через несколько мгновений они оказались перед трещиной, чьи широкие края, лишенные снега, краснели в глубоком ожоге — жерле вулкана.
Колдун заглянул внутрь, где в глубине клокотала лава.
"Ты не сможешь идти со мной дальше", — качнул головой он.
"Если ты прикажешь…" — волк держался чуть в стороне от трещины, опасливо поглядывая на поднимавшийся из нее столб пара. Он поскуливал, не в силах до конца скрыть свой страх перед тем, что было за гранью, которую ни ему, ни кому другому из его племени никогда не доводилось переступать.
"Останься здесь. Я скоро вернусь", — сказав это, Шамаш шагнул через край разлома земной коры.
То, что сверху виделось глубоким морем огня, оказалось лишь тонкой полоской окрашенного в пламенные цвета полога, миновав который колдун попал в сад.
Это было удивительное место. Все вокруг: деревья, кусты, прекраснейшие цветы — полнилось силой, жизнью и каким-то особым, внутренним светом, озарявшим все вокруг. И, однако ж, здесь не было ни одного настоящего растения — только камни, принявшее по воле хозяйки сей земли их облик.
— Тебе нравится? — донесся из-за спины тихий, немного грустный голос.
Обернувшись, он увидел стоявшую в нескольких шагах от себя женщину.
— Кигаль, — он шагнул к ней навстречу, чуть наклонив голову в знак приветствия и почтения.
— Здравствуй, Шамаш.
— Здесь красиво.
— Но так холодно! Несмотря на все мои старания… — она провела рукой по розовым мраморным лепесткам розы. — Что я только ни перепробовала, к каким силам ни прибегала, пытаясь оживить их, все тщетно. Я умею только убивать, — богиня улыбнулась с такой грустью, что от этой улыбки защемило сердце. В ее глазах блеснули слезы, а с побледневших губ сорвалось полные обиды: — Это несправедливо! Однако, — она взяла себя в руки, отрешившись от эмоций, — ты ведь пришел сюда не затем, чтобы выслушивать мои причитания?
— Мне нужна твоя помощь.
— Все, что в моих силах. Что-то произошло? — в ее взгляд вошла озабоченность. Они смотрели внимательно и настороженно. Было видно, что ей не терпится узнать, что же привело Шамаша в ее владения. — Дело ведь не в Нергале? Я бы почувствовала, если б он вновь задумал пакость… Хотя… Мне действительно мерещилось недавно…
— Нет, Нергал тут ни при чем. Или, во всяком случае, я пришел к тебе по другой причине…
— Да, ему еще долго придется зализывать раны и приходить в себя после того боя, в котором он менее всего ожидал проиграть… Но если это не он, тогда кто же? Вряд ли дело в Инанне, — продолжала она, размышляя. Собственно, ей даже нравилось это незнание — давно забытое чувство, которое будило, заставляло трепетать любопытством спавшую слишком долго, чтобы забыть о том, что явь, а что сон, душу. — Сестрица способна на любую подлость, но сейчас ей не до нас. Ты знаешь, она влюбилась и…
— Кигаль, прости меня, но…
— Ты торопишься? Ну конечно, ты ведь идешь по одной дороге с людьми, а для твоих спутников время имеет непреложное значение.
— Я не тороплюсь…
— Почему, интересно знать? Это означает, что твое дело не связано со смертными, или…
— Просто уходя, я несколько замедлил течение земного времени…
— Мне не представляется нечто подобное простым, — качнув головой, прервала его богиня смерти. — Впрочем, все дело в могуществе. Ладно, раз ты не торопишься, вернемся к нашим врагам… Сестренка…
— Кигаль, — колдун остановил ее упреждающим взмахом руки. — Прости меня, но давай все же расставим все по своим местам. Инанна мне не сестра. И у меня нет врагов в этом мире.
— Нет врагов? — губы богини искривила усмешка. — А как же Нергал? Или ты думаешь, он простит тебе поражение, да еще на глазах смертных? Разумеется, нет! И вообще, враги, в отличие от друзей, не завоевываются, они сами падают тебе на голову, как снежный ком. Так что, возможно, у тебя действительно не было здесь врагов, но лишь в тот миг, когда ты вошел в наш мир. И уж точно их набралось немало с того времени, как ты принял имя Шамаша, а вместе с ним и его судьбу.
— Ваш Шамаш мертв. Это знает Нергал, знают золотые волки, знаем мы с тобой.
— И все!
— Бессмысленно скрывать правду. Да, люди хотят обманываться. Они бы продолжали упорствовать в своем заблуждении, даже если бы Ут был убит у них на глазах. Но вы…
— А чем мы отличаемся от них? Бессмертием? Возможностью познать все в мироздании и за его пределами? Нет, Шамаш. Мы такие же, как они. Мы стремимся узнать только то, что хотим знать, а остальное даже не пытаемся найти… — в ее глаза вошла, смешиваясь с грустью, боль. — Дело в том… Все дело в том, что Нергал не смог бы убить брата, даже если бы страстно захотел этого. Он мог лишь ранить его, лишить всех сил, рассудка… Он мог сделать только то, о чем говорится в легендах. Но не больше того.
— "Бессмертный не может умереть"?
— Да. Все так думают. Все привыкли так думать. А потому готовы обмануться.
— Что же произошло?
— Мне тяжело вспоминать, однако… Брат хотел, чтобы ты все узнал. Я обещала ему, что расскажу… Ут думал о том, чтобы уйти. Он устал, устал от всего. Бесконечная жизнь надоедает. Казалось бы, у него было все, о чем только можно мечтать — любимая жена, верные слуги, море верующих… Но тем больше ему предстояло потерять, когда… Ты ведь понимаешь… Ты знаешь, каким будет будущее. Наступит миг, когда, кроме нас, никого не останется. А мы… Мы будем никому не нужны.
— Это было самоубийство?
— Когда поворачиваешься спиной к извечному врагу, в руках которого отравленный нож… — она в задумчивости наклонила голову, с грустью вздохнула. — Да… Но он воспринимал все несколько иначе… Он надеялся, что те, кто над нами, свышние, приведут ему на смену кого-то, кто будет знать, что делать и поможет этому заснеженному умирающему миру, всем нам.
— Значит, самопожертвование?
— Да.
— То же самое жертвоприношение… Разве оно не было ему противно?
— Я тоже спрашивала Ута об этом…
— Постой. Получается, что вы обсуждали все, прежде чем он совершил эту глупость? И ты не отговорила его?!
— Ты не знал Ута! Было невозможно заставить его изменить раз принятое решение! Если уж что-то втемяшивалось ему в голову, то было бессмысленно даже пытаться. Он всегда стоял на своем до конца. И, потом, он ведь был уверен, что это — единственный путь к спасению… Высшие привели в наш мир тебя. Значит, он не ошибся.
— Кигаль…
— Не перебивай меня, пожалуйста. Позволь закончить. Я больше никогда не осмелюсь заговорить об этом. Шамаш, он ведь не просто убедил меня не мешать ему. Он заставил меня помогать… И я скрыла правду. Даже от Гештинанны… — она огляделась. — Хорошо, что мы встретились именно здесь. Этот сад — мое тайное убежище. Больше никто не заходит сюда и не сможет услышать наш разговор…
— А как же золотые волки?
— Все случилось у них на глазах! Это была воля случая! Никто не мог предположить, что они окажутся именно там и именно в то мгновение!