— В чем мы уже убедились, — проговорила Кигаль, не понимая, к чему это все, однако, не прерывая рассуждений. Она слишком хорошо знала Шамаша, чтобы не понимать, что за его вопросом что-то скрывалось.
— Отражение призраков — их прошлое, — между тем продолжал Намтар. — Тех стихий и теней, которым предстоит однажды обрести плоть — будущее… Звери и птицы имеют отражение, хотя и не понимают ее природу, принимая за иную жизнь… Демоны и духи? Ну, — Намтар пожал плечами, — они тоже наделены судьбой.
— Тебе приходилось видеть отражение кого-нибудь из них? — спросила Кигаль.
— Да, — его лицо нахмурилось, глаза сощурились, вобрав в себя мрачный болезненный блеск догоравшей свечи. — Приходилось… Ведь Куфа — тоже часть мироздания, пусть она и находится на самой его границе… Правда, заглянув туда раз, я сделал все, чтобы случайно не совершить эту ошибку вновь.
— Столь мрачное зрелище?
Намтар лишь посмотрел на нее, не говоря ни слова в ответ, но его взгляд был достаточно красноречив, чтобы богиня смерти, которой за свои вечности многое пришлось повидать такого, что сделало ее сердце холодным, не стала продолжать расспросов.
— Раз так, я ничего не понимаю.
— Как и я, — вынужден был признать бог судьбы, хотя ему и очень не хотелось делать этого, ведь речь шла о том, что составляло суть его власти. — Если дракон есть, был или будет, он должен иметь отражение в зеркале. А если отражения нет…
— Это невозможно, — прервала богиня размышления своего вестника, недовольная направлением его мыслей.
— И так невозможно, и эдак…
— Кто бы знал, как я не люблю эти загадки! — Кигаль резко повернулась к камню спиной.
— М-да, — обронил Намтар, затем взглянул на молчаливо стоявшего возле зеркала мира бога солнца. — А ведь знаешь, хозяйка, — словно во власти откровения вновь заговорил он, — этих загадок куда больше, чем мы с тобой полагаем.
— О чем ты? — резко повернувшись к нему, спросила Кигаль. Богиня начала терять контроль над своими чувствами, ее захлестывали то волны грусти, то ярости, любопытства и даже страха — казалось бы, забытого окончательно и бесповоротно еще несколько вечностей назад. Это тотчас проявилось в перемене ее облика. Человеческое тело, не способное вобрать в себя всю полноту переживаний, спало старой ненужной одежной, обнажая яркое стихийное тело, которое струилось, легко меняя цвета и очертания, отзываясь на каждое движение души.
— Подойди, — осторожно поманил он ее к себе. Когда богиня приблизилась к зеркалу, он тихо полушепотом спросил, указывая рукой на камень. — Видишь?
— Нет, — как та ни вглядывалась, все, что явилось ее взору, была гладкая поверхность камня.
— А должна бы…
— Перестань говорить загадками! Я же сказала: терпеть их не могу! — не сдержавшись, воскликнула Кигаль.
— Тихо! — опасливо глянув на Шамаша, пришикнул на нее вестник.
— Это еще почему? Ну что, что ты мне пытаешься втолковать? И почему шепотом?
Намтар уже открыл рот, чтобы ответить, но тут, оторвав взгляд от камня судьбы, вместо него заговорил колдун:
— Пойдем отсюда, Кигаль. Этот камень бесполезен в моих поисках.
— Почему ты так уверен в этом? — богиня смерти тотчас бросилась к брату. Ей совсем не хотелось, чтобы тот, чувствуя себя побежденным, опустил руки. — Может быть, мы просто что-то не так делаем? Твой волк, — вспомнила она о лежавшим в стороне от небожителей золотом звере, который лишь изредка поднимал голову, чтобы взглянуть на них и убедиться, что с его хозяином все в порядке. — Он ведь тоже видел дракона. Он обладает достаточным разумом, чтобы понять, кого мы ищем. Пусть он взглянет в зеркало. Может быть, он заметит что-то, невидимое нам…
— Кигаль…
— Нет, позови его, позови! Пусть попробует…
— Кигаль, — остановил богиню Шамаш. — Это бесполезно.
— Но почему?!
Колдун вздохнул. Несколько мгновений он молча смотрел на богиню смерти, затем повернулся к Намтару, который как-то сжался под его взглядом, поспешив отвести взгляд, словно боясь, что в его глазах бог солнца увидит то, что ему может не понравиться.
Шамаш качнул головой:
— Намтар, я не из тех, кто спешит отвернуться от правды только потому, что она мне не по душе, — он вновь вернулся к камню, провел над ним рукой.
— Я все равно не понимаю, о чем это вы, — заглядывая ему через плечо, пробормотала Кигаль. — И ничего не вижу.
— Да. И я не вижу.
— А мы должны? — она с подозрением взглянула на брата, начиная понимать…
— Пока вы с Намтаром выясняли, кто отражается в зеркале, я понял, что не только дракон не имеет отражения.
— И кто?
— Я.
— Что?! А в обычном зеркале…
— Я вижу свое отражение. Людское. Но не в камне судьбы.
— Конечно, ведь ты не человек!
— Но кто же я тогда?
— Ты что, опять? Брат, мне уже надоело повторять! Конечно, я понимаю, ты целую вечность был болен и…
— Не играй, Кигаль, не надо. Сейчас не время. Мы оба знаем, о чем идет речь. Мне известно, кем я был. И было бы не лишним узнать, кто я сейчас.
— Бог солнца, повелитель небес… — начал перечислять Намтар, спеша увести собеседника подальше от тех мыслей, которые, как ему казалось, возвращали едва оправившегося от болезни небожителя назад, к грани бреда.
— Помолчи, — остановила его богиня. Несколько мгновений она смотрела на брата: — И все же… — подталкиваемая любопытством, вновь заговорил она. — Что ты имел в виду, говоря, что не имеешь отражения?
— У меня нет судьбы.
— Шамаш, прости, но ты говоришь ерунду! Это просто невозможно!
— Однако это так, — спокойно возразил колдун.
— В мироздании нет никого, кто бы… — начал Намтар, но богиня смерти остановила его:
— Подожди. Дай мне разобраться во всем… Шамаш… Так или иначе, у тебя ведь была судьба?
— Да.
— Но сейчас ее нет?
— Если я правильно понял природу силы отражения, скрытой в этом зеркале — да.
— Вообще-то, — подземные боги переглянулись, после чего Намтар продолжал: — Мы и сами не особо хорошо знаем… Просто принимаем камень судьбы таким, какой он есть. Так что…
— Вы никак успокаиваете меня, — колдун усмехнулся. — Не надо. То, что касается меня одного, мой дух тревожит менее всего.
— А вот меня это очень даже беспокоит… — пробормотала Кигаль, нахмурившись…
— Действительно, Шамаш, — встрепенулся ее вестник, обрадованный тем, что может быть полезен великому богу. — Позволь мне помочь! Я постараюсь найти для тебя лучшую судьбу…
— Право же, брат, — видя, что тот готов отказаться, опередив его, заговорила богиня смерти. — Поиск судьбы — его дело, не наше с тобой. К тому же… — она хотела сказать что-то еще, но умолкла, почувствовав, как вдруг забился, затрепетал дух воздушной стихии, наполнявший зал.
— Что…? - закрутила головой Кигаль, почувствовав: что-то не так, но еще не понимая: что?
И тут движение воздуха сложились в возглас, полный боли и мольбы:
"Шамаш… О, господин! Вернись! Скорее вернись! Нам нужна Твоя помощь!
— Торговцы! Они зовут меня! — резко повернувшись, колдун зашагал прочь от камня. — Хан, — уже на ходу окликнул он волка, который тотчас, словно и не спал вовсе, подскочил к хозяину, ожидая его приказания. — Мы возвращаемся в караван.
— Постой, Шамаш, — попыталась задержать его Кигаль.
— Мне нужно идти!
— Да постой ты! — не выдержав, воскликнула богиня смерти. — Не спеши… Сперва нужно во всем разобраться.
— На это нет времени!
— Не торопись! Уж что-что, а спешка никогда не приводила ни к чему хорошему. И вообще, эти смертные позвали тебя не просто так, и не потому, что соскучились. Им нужна помощь!
— Вот именно!
— Остановись! — она приблизилась к нему, взяла за руку, удерживая на месте, заглянула в глаза, замедляя течение мыслей. — Подумай. Подумай вот о чем: чтобы помочь, нужно знать, в чем дело.
— Я знаю, — хмуро глянул на нее колдун. Его лицо оставалось напряженным, но в глазах замерцали огоньки внутреннего напряжения и недовольства тем, что богиня удерживает его, не позволяя сделать то, что он должен был. — В детях. Они спят…