"Девочка… — Лаль на миг замолчал, медля с ответом, скользнул быстрым взглядом по лицам окруживших его богов, пытаясь понять, что: ложь или правда — послужат ему лучше… Наконец, он решился: — Нергал вынудил меня отдать малышку ему. Она была частью нашей сделки, — продолжал бог сновидений, не спуская с Шамаша внимательного взгляда, пронзавшего насквозь, заглядывая не только в самое сердце души, но и за нее, стремясь разглядеть, что она скрывает даже от себя. — Я пытался уговорить Нергала оставить ее. Но ты же знаешь, как он упрям. И как яростен в своем гневе. Он чуть было не сжег мой мир. Если бы я мог помешать ему…" — он развел руками, словно говоря: "Кто я такой? Маленький божок. А Нергал — повелитель погибели. У меня и оружия-то против него никакого нет, ведь ему в полной мере подчинены те же самые силы, которые в какой-то незначительной своей части открыты мне…"
"Опять Нергал! — всплеснула руками Кигаль. — Свышние знают, как же мне он надоел!"
"Но зачем ему понадобилась девочка…" — начала Нинти, общаясь к Лалю, но Кигаль прервала ее, отвечая на вопрос прежде, чем он был задан:
"Чтобы заманить Шамаша в ловушку, конечно!"
"Думаю, он хочет отвести ее в Куфу…"
"Нужно остановить его…!"
"Боюсь, уже поздно. Мы не успеем. Увы".
"Что ж, — вздохнула Гешти, — значит, нам не остается ничего иного, как смириться…"
Кигаль резко вскинула голову, с вызовом глянув на богиню прошлого. В каком бы отчаянном положении повелительница смерти ни была, признать свое поражение даже не вступив в бой было выше ее сил.
"Мы не должны вмешиваться…" — стремясь урезонить подругу, начала Гештинанна, качая головой.
"Перестань! Мы уже говорили с тобой об этом! — набросилась на нее богиня смерти.
"И ни о чем не договорились!" — о, нет, на этот раз она не собиралась отступать, нисколько не заботясь о том, что ее упрямство могло не только обидеть, но и разозлить повелительницу подземного мира. Она знала, что истина на нее стороне, все же остальное — эмоции, и не более того.
"Хватит! — крикнула на нее Кигаль. — Я не собираюсь тебя слушать! Я уже раз бросила брата в тот миг, когда была ему нужна и не сделаю этого вновь, даже если это будет стоить мне…"
"Если ты не хочешь слушать ее, — заговорил вдруг Шамаш, обращаясь к богине смерти, — то послушай меня. Уходи".
"Ты не понимаешь… — ее черты исказила боль, которую она была не в силах выразить словами. — Ты не знаешь, что происходит…"
"Но он понимает, что может случиться, если мы не остановимся, сейчас, немедленно!" — прервала ее Гештинанна.
"Остановимся! — вскричала Кигаль. — Если бы это было возможно — остановиться! Шамаш не сделает этого. Никогда!"
"Он сказал…"
"Он просто не хочет вмешивать во все это нас — и только! Ведь так?" — она повернулась к брату.
"Да, — спокойно кивнул тот, а затем повторил вновь: — Уходи. Не ввязывайся из-за меня в бой, в котором тебя ждет беда. Если бы я заранее знал о том, что мне не до конца ясно и сейчас, то не позвал бы тебя".
"Но Шамаш, идя на бой, ты ведь хочешь победить, не проиграть, так? Ради тех, кто нуждается в твоей помощи, правда? А раз так, выслушай меня: Шамаш, ты плохо знаешь Нергала, не знаешь его так, как я! Его месть опаснее всех сражений, ведь в ней он наносит удар по тому, что причиняет самую большую боль и при этом менее всего защищено — по чувствам. Как бы ты не скрывал их, как бы не отрекался, надевая маску льда…"
"Я знаю".
"К чему все это? — Гештинанна качнула головой, отрешенно глядя куда-то в сторону. — Мы уже выпустили на волю одного врага мира. Если мы продолжим путь в том же направлении, то освободим и все остальные беды мироздания…"
"Не вмешивайся…"
"Не в свое дело? — закончила она фразу, которая готова была сорваться с уст богини смерти. — Разве я прошу тебя не о том же? Кигаль, ты самая мудрая и великая из богинь. Неужели ты не понимаешь: мы не можем! Мы не должны…" — не договорив до конца, она умолкла, взглядом, движением головы, порывом души стремясь напомнить Кигаль что-то очень важное и, в то же время, столь тайное, что это было невозможно доверить даже мысленной речи небожителей.
"Уходите…" — Шамаш не знал, что имела в виду богиня памяти, лишь понимал — нечто очень важное для их обоих. Поэтому на этот раз он не просил — приказывал, чувствуя, сколь труден и болезнен выбор для сестры, а потому принимая решение за нее.
"Но ты…"
"Я постараюсь все исправить".
"Ты вернешь малышку?»
"Да".
"И вернешься сам?" — Кигаль глядела на него, моля: скажи "да"!
И колдун кивнул:
"Да".
"Пойдем, Кигаль, — Гештинанна взяла ее за локоть, повлекла за собой. — Мы сделали все, что было в наших силах. Теперь же, стремясь к добру, мы принесем этим смертным лишь зло".
Богиня несколько мгновений смотрела на Шамаша. В ее глазах была боль, беспомощность, вина…
— Прости… — прошептала она, а затем исчезла.
— Спасибо тебе, — Гештинанна на миг склонила голову в знак признательности и уважения. — Спасибо, что понял нас, не стал ни допытываться до причин, двигавших нами, ни настаивать на своем… Если тебе понадобится наша помочь в чем-то другом… В чем-то, что не будет связано с сражением с Нергалом — только позови… И еще. Когда все закончится, я приду и помогу твоему спутнику — летописцу написать легенду — возможно, самую грустную и, вместе с тем, самую мудрую из тех, что были написаны за все минувшие вечности…" — и она растаяла воздухе, словно клубы дыма.
— В этом вся Гештинанна, — мрачно пробормотала Нинти. — Чуть что — сразу в сторону. И одни мысли — о легенде. Будто она и не живет вовсе, лишь наблюдает за происходящим… И, ведь самое такое, это же не страх. Во всяком случае, мне так кажется. А… — она поморщилась. — Брезгливость, что ли. Она словно боится, вляпавшись в грязь, запачкаться. Что же до Кигаль… — она оглянулась, словно проверяя, что богиня смерти действительно ушла, а не стоит, став невидимкой, прислушиваясь к их разговору. — Она никогда не пойдет против Нергала, не станет с ним сражаться, даже если иного способа его остановить не будет, возможно, даже выбирая смерть… и уж точно — худой мир любым сражениям с ним… — она думала, что, заинтересованный ее словами, Шамаш спросит о причинах столь странного поведения старшей из его сестер, всегда казавшейся такой властной и грозной. Но тот молчал, опустив голову на грудь, размышляя о чем-то своем. А уже подобранные, подготовленные слова рвались наружу, не желая, так и не прозвучав, кануть во мрак пустоты. — Я не знаю точно, — продолжала она, — но, кажется Нергал имеет над ними какую-то особую власть. Возможно, знает их тайну. Или еще что-то… Во всяком случае, все говорит за то, что дело не в простом безразличии к делам смертных…
— Нинти…
— Нет, Шамаш, действительно, спроси у сестры. Тебе-то она скажет.
— Зачем? — устало взглянул на нее колдун, не понимая, к чему вообще весь этот разговор.
— Неужели тебе не интересно узнать, что происходит между ней и Нергалом? Мне уже начинает казаться, что все дело в чувствах, которые не угасли. Несмотря ни на что…
— Остановись, — прервал ее колдун. — Что бы там ни было, это их личное дело.
— Я понимаю, — кивнула Нинти. Ей самой было бы неприятно, если бы кто-то стал судачить о ней и Ларсе. Но, с другой стороны, она была не властна над своим любопытством. — Просто… Я подумала… Может быть, все дело в чем-то…Что можно исправить… А Кигаль с Гешти слишком горды, чтобы просить о помощи.
— Нинти, — вмешался в их разговор Лаль, — давай оставим проблемы Кигаль на потом. Они могут и подождать. А вот если Шамаш хочет спасти эту маленькую смертную, то ему действительно следует поторопиться.
— Но я именно об этом и думаю…! - воскликнула богиня врачевания, а затем, в какое-то мгновение осознав, что в своей спешке несется, как говорят торговцы, впереди дозора, не давая другим ничего объяснить и уж тем более сделать, покраснела, словно горизонт на заре. — Прости, — чувствуя, что ведет себя глупо, шепнула она. — Я… Я просто хотела помочь… Люди этого каравана не безразличны мне, когда и они внесли свою часть в спасение Керхи.