— Я с ней не расставался. Черт возьми, я бы никогда с ней не расстался. Я не мог…
— Ты игнорировал ее почти две недели, Уэстон. Тебе не нужно произносить слова «Я тебя бросаю», чтобы это было правдой. Вы прекратили отношения, а поскольку для существования отношений нужны два человека, я бы сказал, что вашим отношениям пришел конец.
Я вскочил со стула, запустив пальцы в волосы.
— Черт, черт, черт. Это не…
— Не говори, что это не то, что ты хотел сделать. Ты сделал выбор, и он заключался в том, чтобы отдать все своей кампании. Смирись с этим дерьмом, Уэсти. Вот кто ты есть.
Я открыл рот, чтобы объяснить, что происходит, но к черту это. Там работал Майлз. Он должен был быть в курсе.
— Я должен был отдать все Andes. Другого выбора не было.
Он пожал плечами.
— Хорошо. Что ж, как человек, у которого никогда не было серьезных отношений, я не собираюсь сидеть здесь и раздавать советы.
Я издал сардонический смешок.
— Спасибо за это.
Он поднял руку.
— Но с точки зрения непрофессионала, ты полный кусок дерьма.
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
— Может быть, — он скомкал салфетку и бросил ее на тарелку. — Но я точно знаю, что живу здесь уже некоторое время, и я видел, как ты каждый вечер ложишься спать один. Сколько ночей ты провел в одиночестве, прежде чем все это произошло? Думаю, ни одной. Я предполагаю, что ты был с Элизой, потом вдруг, бум, происходит что-то серьезное, и ты не хочешь иметь с ней ничего общего.
— Я сказал ей, что не могу отвлекаться…
Майлз поморщился.
— Да, опять же, я не эксперт, но называть свою девушку отвлекающим фактором — это не в любящего парня. И знаешь что? Я рад, что ее нет рядом. Если бы это был твой план действий, ты бы с треском провалился. Я хочу тебя бросить, а ты знаешь, я не твоя девушка.
— Почему ты здесь? — Я ударил себя по лбу тыльной стороной ладони. — Тебе что, больше некуда идти? Я сказал оставаться здесь неделю. Это время уже вышло.
— Я не думал, что ты заметил, — он встал из-за стола, собирая тарелки. — Не волнуйся, я скоро уйду. Тогда ты сможешь побыть наедине с любовью всей твоей жизни — Andes.
Две недели разочарования и весь гнев, который я подавлял, разрастались до такой степени, что я не мог удержаться от взрыва. Секунду назад я расхаживал взад-вперед за обеденным столом. В следующий момент прижал брата к стене, и я занес кулак, чтобы ударить его по лицу.
Его глаза встретились с моими, и он вздернул подбородок, как будто указывая мне более четкую цель.
— Заткнись, — прошипел я. — Почему тебе всегда нужно говорить? Ты ничего не знаешь.
— Я знаю, что я вижу. Ты облажался, и ради чего? Чего, Уэстон?
Я прижался к нему, сильно прижимая к стене.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? Позволить моей компании потерпеть крах и закончить, как папа, ленивым пьяницей, которому наплевать на всех, кроме себя? Было бы лучше?
— Это твой единственный выбор? Одна крайность или другая? В любом случае ты останешься один. — Он оттолкнул меня от себя и попятился, подняв руки в знак защиты. — За то, что ты был мудаком и поднял на меня руки, ты можешь убрать беспорядок, который заставил меня устроить. Я иду в свою комнату.
Его тарелки и еда были разбросаны по всему полу. Я тупо уставился на них, прощальный выстрел Майлза гремел у меня в голове.
В любом случае ты останешься один.
В любом случае ты останешься один.
В любом случае ты останешься один.
Я достал метлу, чтобы подмести лапшу и рис, и признал, что Майлз был прав. В своих попытках не быть похожим на своего отца я стал таким же разрушительным, как и он.
И что теперь?
Я мог бы приползти к Элизе и молить ее о прощении, но мои руки были пусты, а мои обещания больше ничего не значили, поскольку я уже нарушил те, в которых поклялся, что никогда не нарушу.
Мне было неприятно даже думать об этом, но как я мог не задаваться вопросом, было ли Элизе лучше без меня в ее жизни?
Она заслуживала кого-то, кто всегда мог бы выбрать ее.
Возможно, мое отсутствие было ей на руку.
Ни одна из этих мыслей не пришлась мне по душе, но от этого они не стали менее правдивыми.
Прошло много времени с тех пор, как я ходил в спортзал. В пятницу утром у меня наконец-то появилось время. Когда я вошел, Лука вздрогнул от неожиданности. Я кивнул ему, продолжая двигаться к гирям, которые поднимал Эллиот.
Он наблюдал за моим приближением в зеркале. Выражение лица было непроницаемым, его мышцы напряглись, когда он прижал гантель к груди.