Я приподняла бровь.
Он подмигнул и наблюдал за мной, забавляясь.
— Что тут смешного?
— Ты и твои соленые огурцы.
Эллиот почти улыбнулся.
— Она была помешана на них с детства. Наш папа приносил в жертву Элизе свои маринованные огурцы каждый раз, когда мы куда-нибудь ходили и один из них оказывался у него на тарелке.
Лука постучал себя по подбородку.
— Я удивлялся, почему я застукал Уэстона угощающим тебя маринованым огурцом, когда мы обедали в прошлом месяце.
Я пожала плечами.
— Он всегда так делал. Они ему не нравятся.
Лука фыркнул, а Эллиот, не мигая, уставился на меня через стол.
— Что?
— Эл. — Эллиот покачал головой. — Он наблюдал, как это делал папа, и когда папа ушел, Уэстон занял его место. Вот почему он всегда дает тебе свой огурчик.
— Я… — Я переводила взгляд с одного на другого. Эллиот принялся за еду так, словно это не он сбросил на меня гигантскую бомбу. Лука все еще наблюдал за мной, что-то мягкое и сочувствующее играло на его лице. — Я не знала.
Лука протянул руку и сжал мое предплечье.
— Он бы не хотел, чтобы ты знала.
Потому что он всегда любил меня.
Не так, как сейчас, но любовь Уэстона ко мне присутствовала в моей жизни столько, сколько я себя помню. Через мою фазу холодной стервы и его изобилие женщин, через жизнь в Чикаго. Даже сейчас я не сомневалась, что он все еще любит меня.
Поздний завтрак продолжался бесконечно долго. Я с нетерпением ждала встречи с Эллиотом и Лукой, но сейчас все, чего я хотела, это уйти, чтобы прокрутить в голове то, что я только что узнала.
И прочесть электронное письмо.
Когда я, наконец, ехала домой на заднем сиденье своего Uber, я достала телефон, просматривая планы Уэстона относительно Andes. На мой беглый, неподготовленный взгляд, Уэстон не дурачился.
Внизу он написал мне еще одну цитату из моей книги.
— Лежа в луже крови — моей собственной, на этот раз — я вижу ее лицо. Мне не очень повезло, что она действительно оказалась здесь. Галлюцинация — это все, о чем может мечтать такой мужчина, как я. Я тянусь к ней. Ее пальцы твердые, хотя я ожидал, что они эфемерные.
— Ты настоящая?
Она переплетает наши пальцы.
— Такая же настоящая, как ты.
— Я умираю.
— Если ты умираешь, то и я тоже. Я отказываюсь тебя отпускать.
— Ты — единственная причина, по которой я бы остался.
Я должен был бы быть уже мертв, но я всего лишь слуга в ее распоряжении. Если она скажет мне остаться, я останусь. Если она попросит меня стать лучше, я выверну себя наизнанку, чтобы сделать это. Нет ничего, ради чего я бы не разорвал мир и себя на части. Все, что ей нужно сделать, это попросить.
Это были не слова Уэстона, но мне хотелось верить, что он имел в виду именно их.
Как только Uber остановился перед моим домом, я сорвалась с места и побежала к лифту. Я должна была увидеть его, хотя и не была до конца уверена, что скажу.
У его двери я вставила ключ в замок, не подумав, стоит ли это делать. До того, как мы расстались, я всегда входила без стука.
— Уэстон? — позвала я.
На обеденном столе стояли тарелки. Я сморщила нос при виде остатков еды. Это было не очень похоже на Уэстона — оставлять беспорядок на своем столе, но, с другой стороны, я тоже в последнее время была сама не своя.
Его не было в гостиной. Я направилась в коридор, где находились спальни, и услышала шум. Телевизор? На него не было похоже.
Еще два шага по коридору прояснили то, что я слышала.
Животные стоны.
Гортанное хрюканье.
— Сильнее. Пожалуйста, еще.
— Да, детка. Именно так.
Кровь отхлынула от моего лица. Мои надежды рухнули к моим ногам.
О боже. Он двинулся дальше. После всего, что он сказал о вечном ожидании, он не прождал и двадцати четырех часов.
Я попятилась назад, каким-то образом сумев направиться к двери.
Между нами все было кончено.
Действительно, по-настоящему кончено.
ГЛАВА 41
Почти ослепнув от слез, тяжелыми водопадами лившихся по моим щекам, я рывком распахнула дверь… и налетела на мужчину, стоявшего по другую сторону с ключом в руке.
— Элиза? — Уэстон схватил меня за руки, крепко прижимая к себе. — Что ты здесь делаешь? Ты плачешь?
Я задержала дыхание, не совсем понимая, что я вижу.
— Почему ты здесь?
— Я возвращаюсь домой с работы, — его ладони скользнули по моим рукам и обхватили мое лицо. — Почему ты плачешь, детка? Что случилось?